«У вас возникали какие-либо сомнения в правомерности существования, деятельности возглавляемых вами компаний?» — спрашивал адвокат.
«Когда я устраивался на работу, один из первых пунктов, который я поднял при переговорах, был пункт о законности деятельности компании. Впоследствии я убедился, что компании работали в соответствии с действующим законодательством. Не было нарушения ни законодательства, ни устава. Если были бы какие-то нарушения с моей стороны, думаю, учредители решили бы этот вопрос гораздо раньше, чем мной занялась прокуратура».
«Известно ли вам какие-либо нормативные акты, иные требования, обязывающие торговые компании одновременно и в обязательном порядке осуществлять транспортировку и хранение торгуемой продукции посредством собственных мощностей?» — интересовался Мирошниченко.
«Этот пассаж я впервые услышал из уст прокуратуры во время своего процесса. Ведь никто никогда, чтобы переехать из одного города в другой, не идет покупать железнодорожные пути, локомотивы, вагоны. Идут на вокзал, берут билет и едут. Странно было бы иметь в компании какие-то конкурирующие мощности, которые могли бы составить конкуренцию «Транснефти». Это нонсенс».
«А вы можете объяснить, почему нефть, добытая дочерними добывающими компаниями «ЮКОСа», проходила через некую цепочку продаж, в которой были и ваши торговые фирмы?»
«На тот момент времени, когда я работал генеральным директором, я не задавался этим вопросом… только по материалам уголовного дела я прочитал, что основной целью было снизить налогообложение, чисто для получения налоговых льгот по данным компаниям. «ЮКОС» получал определенные налоговые льготы в данной ситуации, это, повторюсь, из материалов уголовного дела. Когда я работал, я этого не знал».
«Кем, как формировалась цена нефти, указанная в договорах купли-продажи, которые вы подписывали?»
«Обычно в тех договорах, которые мне предлагались «ЮКОС-РМ», уже стояла цена нефти. Данная цена могла отличаться в ту или иную сторону в очень небольших пределах от тех цен, которые сложились в регионе. Просматривая обзор «Кортеса» [261], можно было легко и просто посмотреть, занижена или завышена цена. В 2002 году «Томскнефть» начала на мой электронный ящик отправлять данные мониторинга цен на нефть по различным регионам, которые делала организация «Комит-инвест». Эти цены брались за основу при заключении договоров в дальнейшем».
«А вам известно, покрывала ли цена затраты добывающего общества на добычу и подготовку нефти?»
«По материалам уголовного дела, которое я изучил достаточно внимательно, я видел, что нефтедобывающие предприятия получали прибыль, она составляла достаточно большие значения. Это не только покрывало расходы нефтедобывающих компаний, но и оставалось на развитие, на решение каких-то своих вопросов».
«Денежные средства по договорам купли-продажи нефти добывающие предприятия полностью получали? Или были случаи неоплаты?»
«Ежемесячно проводилась сверка платежей по тем компаниям, у которых покупалась нефть. Задолженности если и были, то минимальные, в пределах 1–2 процентов от проходивших объемов, и из-за того, что на тот момент времени просто не истекали сроки данных платежей».
«О каких-то фактах недостачи нефти или выручки вам известно?»
«Были факты, мне время от времени приходили сообщения на электронную почту, что нет 10 тонн, 12 тонн в отгруженных цистернах. Но это было при хищениях на железной дороге или от недолива. О других фактах мне ничего неизвестно. Это, наверное, миллионная доля процента по отношению к общим объемам».
«Вам что-нибудь известно о хищении всей нефти добывающих компаний «ЮКОСа» с 98 по 2003 год?»
«Больший бред представить сложно!»
После Мирошниченко к допросу приступил Платон Лебедев:
«Что вам известно по налоговым проверкам «Ратибора» и «Энерготрейда» по декабрь 2004 года (момент вашего ареста), были ли какие-то претензии? В нашем сфабрикованном деле мы не нашли претензий налоговых органов к «Ратибору» и «Энерготрейду»».
«Совершенно верно. Претензий не было, я и сам был удивлен, когда увидел налоговые претензии к «ЮКОСу», но не увидел никаких претензий к руководимым мною компаниям».
«А на сегодняшний день вам известно о каких-либо налоговых претензиях к компаниям «Ратибор» и «Энерготрейд»?»
«Насколько мне известно, претензий к данным компаниям не было. Ни один из договоров, которые заключали данные компании, не был оспорен. Насколько я знаю, «Энерготрейд» работала до того момента, пока ее не купила «Роснефть». По-моему, входит в эту структуру и сейчас. Налоговых претензий не было».
Лебедев интересовался, давал ли он когда-либо какие-либо указания Владимиру Малаховскому, как это утверждает обвинительное заключение.
«Никаких указаний от вас или ваших адвокатов я не получал, — ответил Малаховский. — Никогда ранее мы не встречались. Я узнал о вашем существовании, когда вас арестовали в 2003 году. До этого я, к сожалению, не имел чести быть знакомым с вами».
«Наша линия защиты заключается в том, что против нас совершено преступление — фальсификация доказательств! — присоединился к допросу Ходорковский. — В том числе фальсификация судебного процесса в Басманном суде! И сейчас мы выясняем, каким образом было сфальсифицирована ситуация, что заключение сделок происходило против воли собственника. Как вы в этом убедили судью Басманного суда. Правда, в приговоре Басманного суда этого нет. Правильно ли я понял, что вопрос «по воле собственника» или «против воли собственника» тогда так и не выяснялся?»
«Даже не поднимался», — ответил Малаховский.
31 августа допрашивали Владимира Переверзина. Он был осужден вместе с Малаховским. За то же самое. За хищение всей нефти добывающих компаний «ЮКОСа». Той же самой. Дали 11 лет. Потом срок сократили до 8,5.
В апреле 99-го он был командирован на Кипр в качестве одного из директоров дочерних компаний «ЮКОСа» «Руттенхолд» и «Пронет», которые занимались торговлей нефтью и нефтепродуктами. На Кипре он организовывал работу офиса. На эту должность его пригласил финансовый директор «ЮКОСа» Мишель Сублен. Михаила Ходорковского он тоже увидел в Хамовническом суде.
Счетами компании «Руттенхолд» управляла компания «Петроваль», она же проводила все расчеты.
«А вы сами распоряжались денежными средствами?» — спросил адвокат Мирошниченко.
«Я сам распоряжался только счетом «Руттенхолд» на хозяйственные расходы на Кипре. Я счетами не распоряжался вообще. Счетами распоряжалась «Петроваль». Но это не помешало вкатать мне 174 статью! Человеку, который не распоряжался счетами вообще, который не сделал ни одного платежа!»
«На вас не оказывалось какое-либо давление с целью оговора Михаила Борисовича Ходорковского и Платона Леонидовича Лебедева?» — спросил адвокат Клювгант.
«Во время следствия на меня оказывалось давление сотрудниками прокуратуры. Мне предлагали оговорить Ходорковского с Лебедевым. Взамен на условный срок. Потому что невиновность моя была очевидна для прокуратуры. Поэтому они, прекрасно зная, что сажают невиновного человека, предлагали мне сказать, что я знаю Ходорковского и получал от него указания, что вся моя работа контролировалась…».
И я живо вспомнила процесс по делу Невзлина.
И историю Василия Алексаняна.
И Светланы Бахминой.
Все, как под копирку…
У прокуроров вопросов к Владимиру Переверзину не нашлось.
И милиционеры вывели его из зала под аплодисменты публики.
