счастью, он нас не застукал, хотя, может, и заподозрил что-то…
Ну да ладно. Это уже другая история.
А тогда в армии, поняв, что эта звезда исчезла с моего небосклона, я продолжал строчить другим девушкам. И, как только меня отправляли в командировку в Питер, не упускал случая встретиться со всеми ними (кстати, забыл сказать, что в командировках я был семь раз. Потому что у меня какой-то дальний родственник оказался генералом в Генштабе округа). Приезжая домой, встречался сначала со знакомыми девушками, потом с малознакомыми, и даже совсем с незнакомыми. Разумеется, цель, которую преследуешь в таких отпусках, — чтобы бесценное время не было потрачено зря. Сразу прикидываешь, даст — не даст. Глаз выбирает баб, готовых переспать: ведь уламывать тебе некогда, мозг анализирует это.
И вот как-то в этой череде дошла очередь и до «Эсмеральды» из парка. Той, слегка симпатичной, что писала и мне, и моему товарищу, и… ее уламывать я бы тоже не стал, — чего терять время и делать подлянку другу — но я все же с ней встретился. И увидел, что… произошли необратимые перемены: она вполне подходила под то, что мне сейчас нужно, — под секс-тренажер.
И я позвал ее к себе.
А она, не будь дурой, пришла.
Конечно, мне захотелось ее раздеть. В девичьих глазах при этом не появилось ни страха, ни упрека, какой бывает у девушки в торжественный момент дефлорации. В глазах подруги только суетились раздумья о правильном выборе жеребца. Она даже сказала двусмысленную фразу: «Вот если бы ты не был другом Андрея…»
Что имелось в виду? Что тогда она бы отдалась, не переживая насчет сплетен? Или, если бы я не был его другом, она бы сейчас разбила мне морду, а так как дружба — это святое, она готова практически на все? Что тоже странно, ведь она не обязана спать с другом. Но раз уж она сама пришла, мне задумываться о причинах и лейтмотивах фраз было совсем недосуг. Тем более что она уже разделась, улеглась и даже раздвинула ноги.
…Вернувшись в часть, я выкинул ее из головы и, ожидая следующей командировки, продолжал писать длинные страстные письма. Теперь на первый план выдвинулась моя вторая «санаторная любовь». Красноярская скромница. С ней я, наверное, даже связывал какие-то надежды. Она сообщала в письмах, что очень ждет и очень любит. Из ее писем я узнал, что она приехала в Питер, что поступала в институт, что провалилась и что сейчас учится в ПТУ на маляршу-штукатур-шу и живет в общежитии. Однажды она вдруг сообщила неприятную новость: что до последнего времени была девственницей, ждала только меня, но… ее изнасиловали. С одной стороны, я огорчился, а с другой — путь, простите за цинизм, был открыт. Едва мне снова дали отпуск, как я рванул к ней.
В этот раз мы гуляли вместе с товарищем по батальону. Ему тоже дали отпуск. Так вдвоем мы и пошли по бабам. Ему после приличного промежутка времени, проведенного в армии, не меньше моего хотелось заглянуть, хоть на часок, в женское общежитие. И он держался моего общества, считая, что со мной у него больше шансов на удачное знакомство, а ему это крайне важно.
Может, это даже было написано на наших жеребячьих мордах? Ибо вахтеры общежития быстро нас раскусили и решили не пускать. Меня?! Не пустить к девушке, которой пишу уже два года! Наивные, они думали, что нас остановят двери. Но мы в душе были не кочегарами или там плотниками, а настоящими монтажниками-высотниками и пошли в обход. Точнее, полезли по водосточной трубе. На третий этаж, как нечего делать.
И вот она — любимая!..
Мы, конечно, посидели для приличия. Поговорили. Еще посидели. Еще поговорили. Прошло два часа. И тут я ненавязчиво и непринужденно выключил свет. Подруга моей любимой, жившая в этой же комнате, не издала протестующих воплей, за что я ей очень благодарен. Правда, мой товарищ и в темноте продолжал тупо и прилично сидеть, держа красотку за руку.
После первого же акта любви я вызвал его в коридор покурить и спросил: «Ты чего? Вали ее, она ж не против». — «Не, она не хочет. Она же не стала раздеваться».
«Вот болван, — уверенно думал я. — Ничего про баб не знает».
Но оказалось, что, несмотря на свою самоуверенность, болваном в ту ночь остался я. Но кто же мог подумать, что так выйдет. Я еще не попадал в такие ситуации!..
Этот отпуск был последним. Уже через три месяца я вернулся из армии. До сих пор помню этот день — двадцать шестое апреля. Семья обрадовала меня тем, что всего четыре дня назад, двадцать второго апреля, к ним приходил папа одной незнакомой им девочки сообщить, что она ждет от меня ребенка. Черт возьми! Как?! Я же спрашивал у нее, можно ли в нее кончать. Она же сама разрешила! Кто же мог предположить, что девушка не знала о том, что после этого случаются дети. Кто угодно, но только не я.
Мама сказала: «Рома, помоги ей. Денег дадим. У нас среди знакомых хорошие врачи. Тебе только нужно узнать, какой у девочки срок».
Мысль о том, что будет ребенок, вызывает у мужчин разные чувства. Обычно ты хочешь ребенка от той женщины, с которой планируешь жить, и тогда, когда уже можешь ребенка прокормить. Но эту девушку я, простите, знаю очень относительно: только по нашим детским письмам (в которых она, между прочим, клялась, что любит, но даже не дождалась), а постель еще не место для знакомства. И ребенка я решил не заводить. Живя с родителями и не работая, не мог же посадить им на шею случайно свалившуюся на меня бабу, да еще и с ребенком. А самое главное, я уже решил поступать в институт. Окончательно определившись к этому моменту, кем я хочу стать в своей жизни.
…Ну а пока я просто ехал к беременной девушке, понимая, что жизнь-то моя накрывается медным тазом, который еще и гудит, как набат. Но при этом все равно у меня были сомнения в том, правильно ли отталкивать девушку и ребенка. Виноваты ли они в чем-то? Сомнения мучили меня до тех пор, пока я — как велела мама — не спросил у «ясеня», на каком она месяце. И тут она выдала фразу, сразу настроившую меня на саркастический лад: «Ну давай посчитаем, когда ты у меня был?» — «Что?! Ты беременна, и даже не знаешь срок?! И не помнишь день, когда я был, хотя писала, что считаешь минуты до моего возвращения?»
Тут я окончательно и бесповоротно понял, что ребенка мне точно не хочется, тем более уверенности в моем отцовстве у меня совсем не было. Правда, несмотря на все это, я собрался поступить по- джентльменски: оставить деньги на аборт и записать на обоях телефон врача. Все произошло меньше трех месяцев назад, а, значит, сроки еще не вышли.
Но девушка неожиданно уперлась, что хочет ребенка именно от меня.
— Я понимаю, но жениться сейчас не могу. Не хочу жениться, хочу учиться.
— А я хочу и рожу. Как ты не понимаешь: я хочу ребенка именно от тебя…
— Тогда это твой выбор и только твой ребенок.
— Да! Он мой! И я своего ребенка не брошу, как некоторые!
— Я и не бросаю. Я предлагаю от него просто избавиться.
И т. д.
Сложно все это слышать, но еще сложнее ломать себе жизнь, связывая себя с человеком, которого не любишь, и что еще страшнее — которому не веришь. Больше мы не встречались. Она звонила еще пару раз. Разговаривала с моим дедом: «Передайте Роме, что у него родился сын». Потом позвонила снова, сказала, что ей трудно и нужны триста долларов. Я мог тогда помочь. Но поскольку я не был уверен, что это мой ребенок, не хотел открывать кормушку. Сказал, что она разговаривает с моим братом Александром, а Роман женился и уехал в Америку.
Где-то живет ребенок. Я с содроганием жду, что скоро он нарисуется и даст мне п… просраться. Что ж, пускай. Если будет на меня похож, куплю ему квартиру и помогу с работой. Правда, это ничего не изменит, но сниму камень с души. Это не совсем правильно — бросать своих детей. Он же не виноват, что мама у него дура.
Ситуация, прямо сказать, некрасивая. Зато с тех пор я понял, что в таких вопросах нельзя доверять женщине полностью, чтобы на эти грабли не наступить еще раз. Женщины, особенно молодые, не особенно умны. К тому же они верят своим не особенно умным подружкам, которые могут наговорить чего-нибудь особенного: типа, «если вы в третий раз за ночь это делаете, то кончать туда можно» или «если женщина не кончила, то она не залетит», и прочую лабуду. Самец, помни: даже если ты идешь у нее на поводу, ее проблемы решать все равно придется тебе.
