стянула простыни и расслабила завязки на больничной сорочке, Матиас поднял свою потяжелевшую голову, осматривая свое тело. Верхняя половина тела была не так плоха, просто несколько шрамов местами. Нижняя являла собой кошмар.
Полотенце было мягким и теплым.
Медсестра ласкала его грудь, ее кожа была такой гладкой и светящейся, будто она была отретуширована, а ее волосы были непозволительно пышными и густыми. Даже ее губы были словно фрукты, блестящие, обещающие сладость.
«Я не хочу ее», – подумал Матиас.
Но, казалось, он не мог шевельнуться.
– Тебе нужно набрать вес, – заметила она, проводя полотенцем по его груди. – Ты слишком худой.
Этот кусок махровой ткани направился ниже, задержавшись на животе, затем ниже, чем того требовала забота о пациенте. И с неожиданной ясностью он понял, что в своем прошлом он бы впечатлил ее… те женщины, с которыми он разминался в сексуальном плане, всегда были поражены его телом…
Минутку, происходящее – реально?
Когда она попыталась отодвинуть ткань еще дальше, он остановил ее:
– Нет, не надо.
– О да, определенно надо.
Не отводя взгляда, медсестра убрала его руку со своего запястья и стянула все покрывала. Жестокость этого действия возмутила его до глубины души… почему, он не знал.
– Задела за живое? – спросила она, прекрасно зная ответ. Каким-то образом… она всегда знала, что он любил опасность. – Это так, Матиас?
– Может. – Внезапно его голос стал сильнее. Глубже…
– А сейчас?
Она коснулась того места, что определяло его как мужчину, ткань с шорохом скользнула по члену.
Когда она облизнула губы, словно испытывала соблазн, Матиас не мог не рассмеяться в голос. По какой бы там необъяснимой причине она не нарушала порядок, она ничего не добьется… и это разрешит проблему с его желанием: не имеет значения, если она скинет с себя шмотки и запрыгнет на него, его мягкая плоть не встанет и не включится в процесс.
Даже с амнезией, он знал это, также как и знал, что его глаз не видит. Констатация факта, не воспоминание.
– Моя память – не единственное, что я потерял, – сухо сказал он.
– Действительно?
Когда она погладила место, которое не следовало, он подпрыгнул. Но, с другой стороны, импотенция не означала отсутствие ощущений.
Просто значила, что ты не сможешь ничего…
Река силы снова потекла в него, но в этот раз сильнее. Застонав, он выгнулся, автоматически поднимая бедра к источнику.
– Вот так, – сказала она, ее голос искажался. – Почувствуй меня. Я в тебе.
Это сексуальное желание, по которому он так скучал, прокатилось по нему; агрессия и желание войти туда, где он так давно не был. Боже. Напоминание о том, что он на самом деле был мужчиной, а не каким-то сломанным андрогином…
О, черт, это было шикарно. Шикарно… мать его.
– Смотри на меня, – приказала она, лаская его член. – Смотри на меня.
Он был так потрясен новизной происходящего, что забыл, кто был с ним, и ее вид выкачивал из него чувства, его эмоции становились бесплодными, хотя тело уже пустилось во все тяжкие. Она была красивой, и в то же время… роскошной, как ядовитый плющ.
– Тебе это не нравится, Матиас?
Нет, не нравилось. Совсем не нравилось. – Нисколько.
– Лжец. И мы должны закончить то, что начали. Ты и я. Да, должны.
***
Девина зашла в «Сакс Пятое Авеню» в Колдвеллской Галерее Бутиков примерно в пять утра. Проходя через стекло в выставочный зал с манекенами в платьях пастельных тонов, она замерла среди них на мгновение, выгибая спинку, чувствуя, как ее груди растягивают швы на блузке под пальто.
Весна была в самом расцвете, и это хорошие новости для ее бедер.
Может, пока она здесь, удастся прихватить с вешалок вещь-другую.
Тяга к шопингу заискрила в ее венах, она зашла за панель и взмахом руки отключила датчики движения. Долю секунды Девина даже подумывала оставить видеокамеры включенными – просто ради забавы.
Самое веселое – когда за тобой наблюдают… даже если это пузатый человек, сидящий в конце смены за стойкой охраны, возможно, проспавший половину дежурства.
Но она здесь по серьезному делу.
Ее шпильки цокали по полированному мраморному полу, и ей нравились отдающиеся эхом звуки, она шла жестче, чтобы ее превосходство над этой пустотой распространилось во всех направлениях. Боже, она любила этот аромат в воздухе: смесь натирки для полов, парфюма и одеколона… и богатства.
Проходя мимо бутиков с сумочками, расположившихся у стены, она окинула взглядом «Прада», «Миу Миу» и «Шанель». Ассортимент изумительно смотрелся даже в тусклом сиянии охранных ламп, и она сдалась, когда дошла до «Гуччи». Проскользнув через металлодетектор, закрытый на цепочку, она схватила сумку из кожи питона, а потом продолжила свой путь.
Блин, не считая секса, высококлассные магазины – лучший в мире источник кайфа: тысячи квадратных метров вещей, все они были хорошо упорядочены, с бирками, каталогизированы. И охраняемы.
Настоящий оргазм для ОКР-шника.
Поэтому ей нужно следить за собой. Она уже чувствовала, как возникает привязанность, и если все продолжится в таком же духе, она рискует поддаться чувству обладания всеми этими прелестями. А это не принесет ничего хорошего.
Ей придется убить людишек, которые придут за покупками, а это занятие весьма утомительно.
Но это навело ее на мысль включить свой «Леново»[22] и провести инвентаризацию собственной коллекции.
Следующая девственница, которую она убьет, чтобы защитить зеркало? Она реанимирует их и заставит на компьютере упорядочить свои сокровища.
В конце концов, в мире полно программистов, которые не могут разобраться, как уложить свои пухлые задницы в койку с противоположным полом.
Нацелившись на самый центр первого этажа, она обнаружила стойки, скрепленные друг с другом: «Шанель» в фирменном блестяще-черном цвете, «Ланком» – сплошное стекло… а также «Ив Сен Лоран», чья витрина была усеяна золотом.
Скользнув за стойки, она открыла замок на ящичках у пола, и, когда она села на колени, ее ладонь осветила путь и крошечные надписи на нижней части упаковок.
Она без проблем нашла оттенок «1 Le Rouge» и выудила его из аккуратного ряда, вскрыла коробку и достала блестящий металлический тюбик. Прелестно, так прелестно, никем не тронутая, без единой царапины. Девина почти задрожала, когда выкрутила идеальную колонну помады.
Ее глаза закатились от запаха, цветочного и ненавязчивого.
Терапевт была права: приступ паники в том офисе продлился недолго, и когда Девина вернулась к работе, тревога из-за разлуки с тем выброшенным тюбиком утихла, она сосредоточилась на других вещах. Но тревога вспыхнула снова, когда Девина вернулась в свое жилище и села перед зеркалом, готовая спуститься к стене и поразвлечься со своими детьми.
