Каким-то образом они вычислили, что Матиас жив и в Колдвелле.
Может, у Девины были свои люди в организации?
– Ты запер за нами дверь? – проворчал Матиас.
– Да. – Но велика вероятность, что убийца…
Взрыв был коротким и благозвучным, немного сильнее вспышки света. А затем визг раздался вновь, когда оперативник вломился в коридор.
Впереди не было дверей. Никакого укрытия. Открытое пространство, насколько он видел.
Словно у них с Матиасом был один мозг, они резко развернулись и оба начали спускать курки, разряжая пистолеты. Пули рикошетили, оперативник стрелял в ответ… и само собой разумеется, что Джим оттолкнул Матиаса за себя, используя свое тело как щит.
Парочка пуль попала в цель, жжение неприятно, но это его не убьет и не привлечет особого внимания с его стороны. А затем у них с Матиасом закончились пули.
Как и у оперативника.
Наступило временное затишье, громко кричавшее «ПЕРЕЗАРЯЖАЮСЬ», и Джиму ничего не оставалось, кроме как снова бежать. Заклинания защиты отлично работали против приспешников Девины, но не были столь эффективны против натиска свинца из «Ремингтона»[65]: служа для Матиаса щитом, он чертовски быстро начал пробираться по коридору, придерживаясь одной из стен. Они прошли мимо кучки банкетных стульев, Матиас помогал, как мог… но с его травмами нижней части тела было бы лучше, если б он вообще не двигался, а Джим просто перекинул его через плечо.
Однако у них не было времени спорить об этикете мертвого веса.
Они преодолели примерно десять футов, когда Джим понял, что в них не стреляют.
Ни один профессионал не станет так долго вставлять другую обойму. Какого черта…
И в эту секунду он почувствовал присутствие Девины, так ясно, как если бы тень пересекла его собственную могилу.
Ну, просто охренительно.
Глава 19
– Ну же, Монти, ты должен дать мне хоть что-нибудь.
В отличие от других репортеров на месте преступления у мотеля, Мэлс не топталась у полицейской ленты, натянутой вокруг открытого номера. Она была в дальнем конце, стоя в опустившемся тумане со своим старым другом Болтуном Монти. Монти был порядочным копом, но именно его эго делало парня по- настоящему полезным. Он любил делиться фактами, чтобы просто доказать, что он это может, а значит, с ним легко договориться.
Сегодняшний вечер отличался от других тем, что она работала над собственным репортажем. Она не собирала данные для кого-то другого.
Мэлс перегнулась через ленту.
– Я знаю, ты знаешь, что происходит.
Монти подтянул пояс на свое брюхо и провел рукой по волосам, намазанным пенкой. Кстати о привете из прошлой эпохи. Бритая голова плюс леденец – и получается готовый Коджак[66] в двадцать первом веке.
– Да, я один из первых приехал сюда. Знаешь, оказался в выигрышном положении.
Проблема с Монти заключалась в том, что приходилось вытаскивать из него информацию.
– Когда тебе позвонили?
– Два часа назад. Менеджер набрал девять-один-один, и я первым ответил на вызов. Примерно в пять утра какой-то парень снял номер на час, но администрация заметила, что никто не выписался до девяти. Я постучался в дверь. Никто не ответил. Менеджер открыл ее своим ключом, и – вуаля.
– Что, по-твоему, произошло? – Было важно использовать наречие «по-твоему».
– Все знали, что она была проституткой, поэтому на лицо три варианта.
После паузы она продолжила его мысль, как и должна была:
– Сутенер, клиент, ревнивый парень.
– Неплохо. Неплохо. – Он снова поправил пояс. – Взлома нет. Очевидно, она боролась, ведь ее одежда разорвана. Но нельзя назвать всю ситуацию синей аллеей.
Термин «синяя аллея» был отсылкой к коридору, по которому поколения копов из Колдвелловского отделения вели преступников для оформления в главное управление. С течением времени он стал означать отсутствие чего-то необычного или неожиданного в криминальных делах.
– И в чем сюрприз…
Монти наклонился, сообщая ей секрет:
– Она покрасила волосы. Почему-то это было частью встречи. У нее должны были быть длинные светлые волосы. А затем он убил ее.
– Откуда ты знаешь, что это сделал мужчина?
Монти одним взглядом сказал ей «да что ты».
– И нет, ее имя я тебе не назову… нельзя, потому что мы ищем родственников. Но я знаю, кто она, и она чудом прожила последние два года. У нее длинный послужной список, включая насилие… и агрессором являлась она сама.
– Так, ладно, позвонишь, если найдется, чем поделиться? Я не раскрываю свои источники… ты ведь знаешь.
– Да, в этом на тебя можно положиться, но без обид, ты не часто получаешь собственные статьи. Сможешь свести меня с твоим Тони? Обычно он пишет о подобных представлениях.
Прямо сейчас она совсем не уважала Монти, и не потому, что он пренебрежительно относился к отсутствию у нее заслуг в «ККЖ». Черт подери, он не рок-звезда, а это не представление, и Бога ради, пусть он прекратит поправлять этот оружейный ремень. Это место преступления, и чья-то дочь, сестра, а может, девушка или жена лежит мертвой на кафеле в той ванной комнате.
Он мог хотя бы чувствовать себя неловко и немного гадко из-за обмена информацией. Как она.
– Дик поручил это мне, – сказала она.
– Серьезно? Эй, может, ты продвигаешься. И да, я позвоню, если ты не назовешь мое имя.
– Обещаю.
– Поговорим позже. – Он кивнул в сторону, пытаясь избавиться от нее. – И обязательно ответь, когда я позвоню… у меня предчувствие насчет этого дела.
– Я всегда отвечаю, – сказала она, поднимая мобильный.
Развернувшись, Мэлс поднесла руку к затылку, волосы покалывали шею. Оглядевшись, она видела лишь людей, каждый из которых имел определенную цель: копов, детективов, фотографа, доведенную до белого каления, которая сейчас шла к желтой ленте. Напротив парковки также расположились две новостные группы, одна из которых делала трансляцию, очень яркий свет как на сцене освещал темноволосую репортершу, пока они вели съемку.
Мэлс повернулась на 360 градусов. Снова потерла шею.
Черт, этот туман был жутким. Посмотрев на часы, она взяла телефон и нажала на кнопку вызова. Когда на звонок ответили, она прикрыла рот рукой:
– Мам? Привет, это я. Слушай, знаю, что говорила, что буду дома рано, но я все еще на работе. Что? Прости, мне не слышно… Да, так лучше. Да, я… о, нет, не волнуйся. Со мной примерно половина отделения полиции… – Наверное, не стоило этого говорить. – Нет, мам, я в порядке. Да, это убийство, громкое дело, и я рада, что Дик поручил его мне. Да, обещаю. Ладно… да, хорошо, слушай, мне пора… и я постучусь к тебе, когда приеду домой.
Разъединяясь, Мэлс сильно сомневалась, что вскоре соберется домой… и она была готова ждать, сколько бы времени это ни заняло. Тело нужно сфотографировать, скоро прибудут криминалисты, чтобы сделать свою работу, и тогда жертву, наконец, увезут.
Мэлс останется, пока не уедет полиция, не отправятся домой новостники, и не сдадутся другие
