Мы отпили коньяк. Оставляя свой бокал, Сэнфорд властно стукнул им об стол.
— У тебя странное представление о правах богатого человека в нашем демократическом обществе. Не забывай, Джонни, что все мы равны перед законом и должны стараться жить в мире с нашими ближними.
— Д. Д. тоже старался, но один из этих ближних пристрелил его на улице. Кто вел расследование?
— Кажется, инспектор Хэнсон. Ральф Хэнсон.
Сэнфорд встал, взял книгу и надел очки. Больше чем обычно он был похож на старого ученого, отрешившегося от всех земных радостей.
— Вижу, что вы читаете «Теорию праздного класса». Странно, что вы заинтересовались подобной книгой.
Он осторожно улыбнулся.
— Тебе так кажется? По-моему, Веблен с большим знанием дела анализирует иллюзии, свойственные некоторым представителям моего класса. Мне он помогает освобождаться от подобных иллюзий.
— Однако вы глубоко убеждены в превосходстве людей, рожденных богатыми, над всеми теми, у кого меньше денег. С этой иллюзией вы никогда не расстанетесь.
— Но ты тоже родился в богатой семье, Джонни, не так ли? А я не заметил, чтобы ты страдал комплексом неполноценности.
Он позвонил и, когда появилась горничная, велел ей проводить меня.
Да, вот еще, — заметил я перед тем как уйти, — после смерти отца все его имущество унаследовала эта миссис Вэзер. К кому оно перейдет в случае ее смерти?
— По-моему, к тебе. Но, насколько мне известно, миссис Вэзер молода и отличается завидным здоровьем.
На этот раз он не протянул мне руки. Я вышел, а он сделал вид, что тут же вновь погрузился в чтение книги Веблена.
III
Инспектор Ральф Хэнсон жил в недавно застроенном восточном пригороде в одном из таких же стандартных домиков, какие я видел при въезде в город. Его адрес я отыскал в телефонном справочнике. Выйдя из такси, снова попросил шофера подождать. Небольшой аккуратный домик был окружен изгородью из тщательно подстриженного кустарника. Я поднялся на крыльцо и постучал затейливо украшенным дверным молотком.
Дверь открыла женщина средних лет с расплывшейся, видимо, после родов фигурой. Возле двери стоял трехколесный велосипед, а посредине прихожей — игрушечная коляска для кукол. Я спросил, дома ли инспектор Хэнсон.
— Ральф в своей мастерской, в подвале. Можете пройти туда, если хотите, — ответила женщина.
— Я пришел по делу, и, пожалуй, будет лучше, если вы позовете его сюда.
— Ральф, к тебе пришли! — крикнула женщина, подойдя к лестнице, ведущей в подвал.
Доносившееся снизу повизгивание рубанка тотчас же прекратилось, а затем появился и сам Хэнсон, на ходу опуская закатанные рукава рубашки. Это был высокий человек с длинным угрюмым лицом и быстрыми зелеными глазами. Некоторое время он стоял молча, отряхиваясь от древесных стружек.
— Ральф, — недовольно заметила его жена, — я же просила тебя не таскать сюда грязь.
— Это вовсе не грязь, — резко ответил Хэнсон, — а хорошая, чистая древесина!
— И все равно ее так же трудно убирать, как и грязь, — упрямо повторила женщина и исчезла за дверью.
Хэнсон оглядел меня с головы до ног и спросил:
— Что вам угодно?
— Года два назад вы занимались расследованием убийства Д. Д. Вэзера. Это так?
— Да. Я руководил расследованием.
— Вам известно, кто убил его?
— Нет, неизвестно. Следствие зашло в тупик, и убийцу мы не нашли.
— Как это понимать? Не могли найти или не хотели найти?
Хэнсон с нескрываемой враждебностью взглянул на меня и сделал какую-то гримасу, обнажившую его желтые и длинные, как у овчарки, зубы.
— Это что еще за шуточки? — сердито спросил он. — И, вообще говоря, какое отношение вы имеете к этому делу?
— Я сын Д. Д. Вэзера.
— Почему же вы сразу не сказали?! Проходите и присаживайтесь.
Хэнсон жестом пригласил меня пройти в гостиную и зажег верхний свет. Это была маленькая комната, заставленная мягкой мебелью; две ее стены занимали огромные окна, а третью — газовый камин. Он усадил меня на кушетку, а сам сел напротив, в кресло. Комната показалась мне примерно такой же уютной, как витрина мебельного магазина. Мой хозяин, пытаясь выглядеть более дружелюбным, скривил лицо в некотором подобии улыбки, похожей скорее на гримасу боли.
— Следовательно, вы Джон? Я помню вас совсем мальчишкой. Я тогда служил рядовым мотоциклетного патруля.
— Вы сделали неплохую карьеру.
Хэнсон с мрачным удовлетворением обвел взглядом комнату.
— Да, сносную. В прошлом году меня выдвинули на должность инспектора.
— Кто вас выдвинул?
— Полицейская коллегия. Кто же еще?
— Надеюсь, не за ваши «успехи» в расследовании убийства моего отца?
— Вы напрасно являетесь ко мне с подобными обвинениями, — быстро, с плохо сдерживаемым волнением заговорил Хэнсон. — Я уважал Д. Д. и сделал все от меня зависящее, чтобы найти убийцу.
— Вот и получается, что Д. Д. «уважали» почти все, за исключением моей матери, того кто застрелил его на улице, и еще кое-кого, кто взял убийцу под защиту.
— Не знаю, чьих сказок вы наслушались.
— В том-то и беда, что я не только ничего не слышал, но даже не знаю, как все это произошло…
— Но вы же только что сами сказали!
— Я повторил лишь то, что услышал от полупьяного старика в пивной. Как был убит мой отец?
— Вам нужны подробности?
— Да, и как можно больше.
Хэнсон откинулся на спинку кресла и сложил вместе пальцы. Рассказ его был стройным и понятным, словно он много раз репетировал его.
— Он был убит приблизительно в шесть тридцать пять вечера третьего апреля сорок четвертого года на углу Клири-стрит и Мэк-стрит. По свидетельским показаниям, почти одновременно были произведены два выстрела. Обе пули попали в голову. Смерть наступила мгновенно.
— Кто-нибудь видел убийцу?
— Никто, и это явилось одним из обстоятельств, поставивших меня в тупик. Убийство было тщательно подготовлено, причем убийца заранее обеспечил себе возможность быстро и незаметно скрыться. Вы помните, где находится старое здание под названием «Мэк-билдинг»?
— Нет.
— Оно расположено на углу Клири-стрит и Мэк-стрит со входами с каждой из этих улиц. Д. Д.
