— Да, это он, — подтвердил Геркулес. — Этим самым ножом господин Делакруа и убил господина Равайи.
— Вы что, уже нашли труп?
Геркулес лишь засопел.
— Понятно, — с насмешкой произнёс полковник Цейтлих. — А мне сдаётся, что это был вовсе не господин Делакруа. Говорят, что в театре видели парочку братьев Раклёр, а уж они-то известные мастера таких дел.
— А ещё говорят, — здесь тон Цейтлиха стал совсем елейным, — будто их выпустили под залог по требованию вашего отдела дознания. А?
Геркулес с ненавистью произнёс:
— Делакруа убил Равайи из ревности. Они оба имели чувства к актрисе Нони Горовиц. Есть надёжные свидетели.
— Да, да, — насмешливо сказал Цейтлих. — Все имеют чувства к молодой приме. А барон Дебатц уже объявлен в розыск. Он оказался умнее, чем вы — успел сбежать, как почуял неладное.
— Мне незачем бежать, я ни в чём не виноват, — сказал Геркулес. — Это всё они: Делакруа, Кафор и этот… мусульманин.
— Конечно, конечно, — сердечно сказал Цейтлих. — Теперь и дружков своих сдаёшь, дознаватель, и даже бывшего начальника. Это правильно, облегчи свою участь.
Питер шевельнулся.
— Лежать! — прикрикнул Цейтлих.
— Лежу, лежу, — забормотал Питер. — Незачем так орать…
— Это справедливость, господин Кафор, — издевательски произнёс Цейтлих. — Одни преступники делают фальшивые исследования и экспедиции и крадут деньги короны, другие преступники их этим шантажируют. Самое страшное, что и те, и те — служат государству. Якобы.
— Я ничего не крал, — сказал хрипло Питер. — Это всё сфабриковано. Чтобы отнять у меня дом.
— Да, конечно, — Цейтлих был разговорчив сегодня. — Вы чистый как ангел, но обратились не в прокуратуру, не в легардюкор, а к Торговой и финансовой гильдии, к этой преступной своре, а конкретно к месье Делакруа. Который, в свою очередь, продал и вас за небольшую долю, сочтя барона Дебатца слишком уж сильным противником. Дом, кстати, больше не ваш, и даже не барона. С сегодняшнего дня этот дом есть принадлежать короне. А вы все пойдете под суд. Суровый, но справедливый. Особенно наш южный друг.
С этими словами полковник ещё раз врезал ногой Аслану под рёбра, уже снизу, носком сапога. Эвакуатор был готов и лишь выдохнул коротко сквозь зубы, а больше не издал ни звука.
— Он-то в чём виноват, — сказал Питер медленно.
— Не твоё собачье дело, — любезно ответил Цейтлих. Акцент его прорезался ещё явственнее. — Конторку их мы задавить первая очередь. А то ишь, целый склад у них.
— Я знаю, где склад, — сказал вдруг Геркулес.
— Мы тоже знаем, — ответил Цейтлих. — Но желание твоё я одобряю. Будешь умный — отделаешься батдафом, повоюешь за корону.
С чёрного хода вошёл ещё один легионер.
— Никого нет, полковник.
— Сбежал, стало быть, — вздохнул Цейтлих. — Тоже умный.
Аслан и Питер переглянулись.
— Так, — сказал Цейтлих. — Этих взять, они с нами.
Легионеры взяли под ружьё Геркулеса и двоих в наручниках. Цейтлих лениво ткнул пальцем.
— А этих двоих — в помещение номер два. Чтоб каждый прохожий видел.
С этими словами он ушёл, за ним ушли и Геркулес, и дознаватели, и легионеры-конвоиры. В комнате остались два бойца с ружьями наизготовку. Питер и Аслан лежали некоторое время недвижно, затем учёный осторожно повернул голову. Легионер смотрел прямо на него, и взгляд его Питеру определённо не понравился. Что значит «чтоб каждый прохожий видел?» Что за «помещение номер два»?
И тут один из легионеров позвал другого, стоявшего напротив.
— Морис.
— Чего? — откликнулся другой.
— Ты приказ на сегодня получил?
— Конечно.
— Что скажешь?
— А что тут скажешь, — произнёс Морис. — Приказ есть приказ.
— Ну это, — сказал первый легионер. — Я вроде как на такое не подписывался. Я понимаю, воевать. А тут…
Морис молчал. Аслан и Питер не шевелились, сознавая, что сейчас решается их судьба, какой бы она ни была. Неожиданно Морис пробормотал:
— Ну извини, — и резко вскинул винтовку.
Но первый легионер опередил его, выстрелил от пояса не целясь — оглушительно грохнуло, Морис дёрнулся и влепился спиной в стену, затем косо сполз вниз, оставляя на обоях мокрый красный след. Винтовка, выпавшая из его рук, некоторое время стояла на прикладе, затем со стуком упала рядом. Второй легионер медленно опустил оружие стволом в пол, посмотрел на дверь. Никого не было.
— Вставайте, оба, — сказал он. — Ты и ты, служивый.
И Аслан наконец его узнал.
— Бюнэ!
Парень, с которым они коротали ночь в бризской клетке, кто вместе с ним участвовал в пророчестве Корентина, смотрел на него поверх платка, закрывающего ему почти всё лицо.
— Не знаю никакого Бюнэ. Я Лоран. Легионер Лоран.
Питер поднялся и сразу же тихонько застонал, схватившись за голову.
— Дьявол, как башка трещит… Обязательно было стрелять?
— Начало операции в девять утра, — сказал Бюнэ-Лоран. — Фуке собирает торговцев и крупных чиновников в Версале, сразу кучей, а птицу помельче будет душить Иностранный легион. У нас приказ стрелять по списку и вешать прямо на воротах. Вас тоже надо было, но я на такое не пойду. Это не гвардия.
— Спасибо, — сказал Питер неожиданно ясным голосом.
— Святому Корентину скажи спасибо, — ответил легионер. — Штуцер заберите, пригодится.
Аслан кивнул.
— Увидимся ещё, может быть, — с усмешкой сказал Бюнэ-Лоран, закинул оружие на плечо и ушёл не оглядываясь. Двое друзей некоторое время смотрели на дверь, за которой он исчез, затем посмотрели друг на друга и произнесли одновременно:
— Где Жак?
Труп Мориса они спрятали в саду, винтовку его Аслан замотал в тряпьё вместе с лопатой. Пока они одевались в походное и собирались, Питер рассуждал.
— Ясное дело, он пошёл к Нони. И его там, наверное, уже схватили.
— А если не схватили?
— Тогда он у неё.
— Чего же мы ждём?
— Время половина седьмого, — сказал Питер. — У нас ещё два часа.
Аслан шагнул за дверь, спустился по крыльцу, остановился и нетерпеливо обернулся. Питер стоял на пороге, держась за косяк, словно обнимая плечо старого друга, и смотрел на свой дом, на стены и двери, лестницу и перила, на камин и столик, на кресла и обои, на изуродованный пол. Коротко прошептал что-то, выдохнул и торопливо зашагал вслед за эвакуатором, опустив голову. Аслан не стал его ждать, перехватил свёрток с винтовкой и лопатой поудобнее и пошёл к перекрёстку, высматривая извозчика.
Извозчика им поймать так и не удалось. Они шли и шли по направлению к театру, но ни один экипаж не попался им на пути. По улицам носились возбуждённые студенты и печатники, ища, где центр всей
