– Полицейские правы, – подтвердил я. – Лиля Хос так мне и сказала.
– Ты с ней встречался?
– Она мне звонила.
– Как это?
– По другому телефону, который я забрал у Леонида. Он и его напарник меня нашли. Все прошло не совсем так, как мне хотелось, но усеченный контакт у нас был.
– Она призналась?
– Более или менее.
– И где она сейчас?
– Я точно не знаю. Но предполагаю, что где-то восточнее Пятой авеню и к югу от Пятьдесят девятой улицы.
– Почему ты так решил?
– Она использовала в качестве прикрытия «Четыре времени года». Зачем забираться далеко от отеля?
– В Куинсе нашли сожженную машину, которая была взята в аренду. В семнадцатом участке думают, что четверо убийц уехали на ней с Манхэттена, потом бросили ее и на поезде добрались до аэропорта.
Я снова кивнул.
– Лиля сказала, что машины, которой они пользовались, уже не существует.
– Но вот что еще мы теперь знаем, – сказала Ли. – Четверо парней не стали возвращаться в Лондон, Украину или Россию. Они улетели в Таджикистан.
– И где он находится?
– Ты разве не знаешь?
– Новые названия сбивают меня с толку.
– Таджикистан рядом с Афганистаном. У них общая граница. Как и с Пакистаном.
– В Пакистан можно лететь напрямую.
– Правильно. Получается, что эти парни либо из Таджикистана, либо из Афганистана. Именно в Таджикистан следует лететь, если ты намерен добраться до Афганистана, но не хочешь, чтобы это все сразу поняли. Потом можно пересечь границу в грузовичке. Дороги там паршивые, но Кабул близко.
– Хорошо.
– Нам стало известно еще кое-что. У Министерства национальной безопасности есть набор правил. Нечто вроде компьютерного алгоритма. Они могут отслеживать людей, использующих аналогичные маршруты и заказы билетов. Выяснилось, что эти четверо въехали в нашу страну три месяца назад из Таджикистана в составе группы, в которую входили две женщины с паспортами граждан Туркмении. Одной шестьдесят лет, другой двадцать шесть. Они вместе проходили миграционный контроль, как мать и дочь. И Министерство национальной безопасности уверено, что паспорта у них настоящие.
– Хорошо.
– Значит, Хосы не украинцы. Все, что они нам рассказали, – ложь.
Мы погрузились в раздумья на долгих двадцать секунд. Я мысленно повторил все, что нам говорила Лиля, отбрасывая одно утверждение за другим, как если бы открывал файлы, пролистывал их и стирал. Или снимал с полок папки с документами, изучал и швырял в мусорную корзину.
– Мы видели их паспорта в «Четырех временах года». Тогда они показались мне украинскими.
– Они были фальшивыми. Или они используют их за границей.
– У Лили голубые глаза, – сказал я.
– Я заметила, – заявила Ли.
– Где именно находится Туркмения?
– Рядом с Афганистаном, только у них более длинная граница. Афганистан граничит с Ираном, Узбекистаном, Таджикистаном и Пакистаном, если двигаться по часовой стрелке от Персидского залива.
– Когда существовал Советский Союз, все было гораздо проще.
– Если только ты сам там не жил.
– Этнический состав населения Туркмении и Афганистана одинаков?
– Вероятно, да. Все границы между ними произвольны. Они определялись случайными историческими событиями. Гораздо важнее разделение по племенам. Линии на карте не имеют к этому ни малейшего отношения.
– Ты эксперт по данному вопросу?
– Полиция Нью-Йорка информирована на сей счет даже больше, чем ЦРУ. У нас лучшая разведка, чем у кого бы то ни было. Просто нет выбора. В городе полно выходцев из этих стран.
– Гражданин Афганистана может получить паспорт в Туркмении?
– Если переберется туда?
– Если обратится за помощью и получит ее.
– От этнических собратьев?
Я кивнул.
– Возможно, за взятку.
– А что?
– У некоторых афганцев ярко-голубые глаза. В особенности у женщин. Какое-то странное отклонение в генах.
– Ты полагаешь, Хосы из Афганистана?
– Им чертовски много известно о конфликте с Советами. Все немного приукрашено, но суть осталась неизменной.
– Быть может, они читали книги.
– Нет, чувства и атмосфера переданы верно. Например, старые шинели. Такие детали известны немногим. Информация явно получена изнутри. По очевидным причинам советская пропаганда постоянно твердила, что Советская армия имела все необходимое. Наши политики повторяли эту ложь, руководствуясь теми же мотивами. Но в действительности дело обстояло иначе. Советская армия разваливалась. Многое из того, что рассказали мне Хосы, звучало как сведения из первых рук.
– И каков вывод?
– Может быть, Светлана действительно там воевала. Только на другой стороне.
Ли задумалась.
– Ты думаешь, что Хосы – это женщины из афганского племени? – сказала она.
– Если Светлана воевала там, но не на стороне Советов, иначе быть не может.
Тереза снова немного помолчала.
– В таком случае в истории со Светланой все происходило с точностью до наоборот. В том числе и зверства.
– Да, – сказал я. – Светлана не страдала от них, а сама их совершала.
Мы снова смолкли секунд на двадцать. Я продолжал обшаривать парк глазами. «Ты должен видеть не глядя и слышать не слушая. Чем ты внимательнее, тем дольше проживешь». Однако никто нас не атаковал, и никаких неожиданных событий не происходило. Люди приходили в парк и уходили, совершали пробежки с собаками; у киоска, продающего гамбургеры, выстроилась очередь. Рановато, но любой час дня или ночи – это время для чьей-то трапезы. Тут все зависит от того, когда начинается твой день. Ли просматривала свои записи. Джейкоб Марк уставился в землю, но его взгляд был сосредоточен на чем-то, находившемся под ее поверхностью. Наконец он наклонился вперед и повернул голову в мою сторону.
«Ну, вот оно, – подумал я. – Главный вопрос. Выбоина на дороге».
– Когда Лиля Хос тебе звонила, она упоминала Питера?
Я кивнул.
– Она подцепила его в баре.
– Почему она потратила на это четыре часа?
– Специальная подготовка. Ну, и еще для развлечения и изящества. Потому что она умеет делать такие вещи.
