Хосы могут найти ответ. Но будут ли они менее проворными? Не факт. Возможно, они уже сейчас забирают фотографию.
– Да, такой вариант нельзя исключать, – сказал я.
– И если они намерены ее скрыть, может, мне не следует им мешать.
– Если они намерены ее скрыть, фотография становится полезным оружием против них.
Сэнсом ничего не сказал.
– Помнишь офицерскую школу? Что там говорили о врагах, внешних и внутренних?
– В Конгрессе мы даем такую же клятву.
– В таком случае следует ли тебе позволить Хосам уничтожить фотографию?
Сэнсом довольно долго молчал.
– Иди, – наконец сказал он. – Иди и постарайся помешать Хосам добраться до фотографии.
Однако я этого не сделал. Во всяком случае, сразу. Мне требовалось многое обдумать и спланировать свои дальнейшие действия. Ну, и решить первоочередные проблемы. У меня не было необходимого снаряжения и оружия. К тому же резиновые садовые сапоги и голубые брюки не годились для того, что я собирался сделать. Я хотел отправиться к своим врагам посреди ночи, одетый во все черное. В правильной обуви. И с оружием. Чем больше, тем лучше.
Проблема одежды решалась просто. Но с оружием у меня могли возникнуть проблемы. Нью-Йорк – не самое лучшее место на планете, чтобы по мановению руки добыть целый арсенал. Вероятно, где-нибудь на окраинах можно найти лавку, где из-под прилавка продают всякую дрянь за большие деньги, и там же имеются заведения, в которых можно купить подержанный автомобиль, но разборчивые водители рекомендуют держаться от них подальше.
Проблема.
Я посмотрел на Сэнсома.
– Ты ведь не можешь оказать мне активную помощь? – спросил я.
– Не могу, – сказал он.
Я повернулся к Спрингфилду.
– Я собираюсь сходить в магазин одежды и купить черные брюки, черную рубашку и черные ботинки. Но черная куртка размера XXXL будет выглядеть немного мешковато. Как ты считаешь?
– Нам все равно, – ответил Спрингфилд. – Когда ты вернешься, нас здесь уже не будет.
Я отправился в магазин на Бродвее, где уже покупал рубашку цвета хаки перед ужином, на котором Сэнсом собирал деньги на свою избирательную кампанию. Народу там было совсем немного, а выбор имелся превосходный. Я нашел там все, что хотел, кроме ботинок и носков. Черные джинсы, простая черная футболка и черная хлопковая ветровка на молнии для парня с животом заметно больше, чем у меня. Я примерил ее; как и ожидалось, в плечах и на руках она сидела хорошо, зато впереди торчала, как у беременной женщины.
Превосходно, если Спрингфилд понял мой намек.
Я переоделся в кабинке, выбросил старые вещи и заплатил пятьдесят девять долларов. Затем я воспользовался рекомендациями продавца и прошел три квартала до обувного магазина. Там я купил пару высоких черных ботинок на шнуровке и черные носки. Почти сто долларов. И услышал, как в голове у меня прозвучал голос матери:
«При таких ценах тебе следует беречь свою обувь. Постарайся их не испортить».
Я вышел из магазина и постучал каблуками по тротуару, чтобы ботинки сели на ноги. Затем я зашел в аптеку и купил пару обычных белых трусов. Теперь у меня вся одежда была новой, полный набор.
И я направился обратно к отелю.
Я успел сделать три шага, когда телефон у меня в кармане завибрировал.
Глава 70
Я остановился возле дома на углу Пятьдесят пятой улицы и вытащил телефон из кармана. Номер не определился. Я открыл телефон и поднес его к уху.
– Ричер? – сказала Лиля Хос.
– Да? – ответил я.
– Я все еще стою на дороге. И продолжаю ждать, когда грузовик меня собьет.
– Он уже в пути.
– И когда же он прибудет?
– Ты успеешь немного попотеть. Я доберусь до тебя в течение двух ближайших дней.
– Не могу дождаться.
– Я знаю, где тебя искать.
– Отлично, это все упростит.
– И я знаю, где находится флешка.
– Очень хорошо. Мы сохраним тебе жизнь до тех пор, пока ты нам не расскажешь. И продлим ее еще на пару часов – просто для развлечения.
– Ты ребенок, заблудившийся в лесу, Лиля. Тебе следовало остаться дома и ухаживать за козами. Теперь же ты умрешь, а фотография разойдется по всему миру.
– У нас есть пустой DVD-диск, – сказала она. – Камера готова начать съемку фильма с тобой в главной роли.
– Ты слишком много говоришь, Лиля.
Она не ответила.
Я закрыл телефон и в сгущающихся сумерках направился к отелю. Поднявшись на лифте в свой номер, отпер его и уселся на кровать. Мне пришлось прождать довольно долго. Почти четыре часа. Я думал, что придет Спрингфилд. Однако в конце концов появилась Тереза Ли.
Она постучала в дверь за восемь минут до полуночи. Я проделал те же манипуляции с цепочкой и зеркалом и впустил ее в номер. Она была одета почти так же, как в день нашей первой встречи: брюки и шелковая рубашка с коротким рукавом навыпуск, темно-серого цвета, менее легкомысленная.
Тереза принесла с собой черную спортивную сумку из прочного толстого нейлона. По тому, как та свисала с ее плеча, я понял, что сумка тяжелая. А когда я услышал, как стучит то, что внутри, сообразил, что там что-то металлическое. Она поставила сумку на пол возле ванной комнаты и спросила:
– Ты в порядке?
– А ты?
Она кивнула.
– Как будто ничего не случилось. Мы вернулись к своей работе.
– Что в сумке?
– Понятия не имею. Человек, которого я никогда прежде не видела, принес ее в участок.
– Спрингфилд?
– Нет, он назвался Браунингом. Мужчина отдал мне сумку и сказал, что я должна сделать все, чтобы ее содержимое не попало к тебе в руки – в целях предотвращения нескольких преступлений.
– Но ты ее все равно принесла?
– Я лично за нее отвечаю. Не могла же я оставить ее без присмотра.
– Хорошо.
– Тебе придется забрать ее у меня силой. Однако нападение на офицера полиции – это серьезное нарушение закона.
– Чистая правда.
Тереза Ли села на кровать в ярде от меня. Может быть, меньше.
– Мы провели рейд и проверили три старых здания на Пятьдесят восьмой улице, – сказала она.
– Спрингфилд рассказал тебе о них?
– Он сказал, что его зовут Браунинг. Наш антитеррористический отряд побывал там два часа назад. Хосов там не было.
– Я знаю.
– Они там жили, но сейчас их нет.
– Я знаю.
– Откуда?
