— И вопрос — почему, черт возьми?
— Потому что увидел вас.
— Но я его не видел. Если он такой умелый, что увидел меня, а я его не видел, почему не попробовал нас убрать?
— Понятия не имею. — Питерсон прижал обе ладони к носу. Нос, наверное, болел. Температура кожи у него подскочила на тридцать градусов за шестьдесят секунд. — Нехорошо так говорить, но я почти жалею, что он сегодня не явился. Не уверен, что мы еще месяц выдержим такую беготню.
— Думаю, вам и не придется. Этот трюк себя исчерпал.
— Они могут устроить бунт когда угодно.
— Не могут. Для бунта должна накопиться критическая масса. Треть тюремного населения готова бузить каждый день, дай только повод. Другая треть вообще этого не хочет. Все зависит от последней трети. А сейчас она выдохлась. Запала нет. А ваш друг байкер не может быстро организовать побег. Так что вас пока не дернут.
— Вы думаете? — сказал Питерсон.
— Возможно, вы больше не услышите сирены, — сказал Ричер.
00.55. Осталось двадцать семь часов.
В 1.15 зазвонил телефон в прихожей. Подошла Джанет Солтер.
— Это женщина из военной полиции, — сказала она.
Ричер сел на стул. Взял трубку. Спросил:
— У вас есть для меня ответы?
— Пока нет. Просто хотела сказать вам, что мы своего поймали.
— Я был прав?
— Не собираюсь отвечать на ваш вопрос.
— Значит, я был прав.
— Не совсем. Он был в третьем мотеле к северу от автовокзала.
— В каком он был виде?
— Вы мне расскажите.
— Не спал, — сказал Ричер. — Сидел в обуви с заряженным пистолетом. Сопротивлялся не дольше десяти секунд и сдался.
— Вы очень сообразительны.
— Не настолько, чтобы выйти сухим из истории с генеральской головой.
— Я все еще хочу услышать конец истории.
— Тогда добудьте мне ответы. Честный обмен — не грабеж.
— Мы уже близко. Видим деньги, отпущенные конгрессом, но не видим, как они поступили в армию.
— В городе говорят, объект никогда не использовался, потому что его назначение слишком отталкивающе.
— В городе?
— По крайней мере в гостиной пожилой дамы.
— Что-нибудь еще?
— Вы можете поискать в «Гугле»? Посмотрите флоридского полицейского по фамилии Каплер. Два года назад он уехал из штата и перебрался в Южную Дакоту. Я хочу знать почему.
— Его имя?
— Не знаю.
— Это облегчает поиски. Что-нибудь еще?
— Как вы одеты? — спросил Ричард.
— Это что, секс по телефону?
— Нет, — улыбнулся Ричер. — Просто хочу представить себе сцену. Ради прежних дней. Стол я знаю. Кабинет тот же?
— Полагаю, да. Наверху, третий слева.
— Да, это он.
В голове у Ричера возникла картина. Каменная лестница, узкий коридор, застланный линолеумом, слева и справа двери с окошками волнистого стекла, за каждой дверью кабинет. В его кабинете был металлический стол, два телефона, кресло на роликах, картотечные шкафы и два стула для посетителей.
— На мне полевая форма с майкой. И куртка, потому что сегодня холодно.
— Вы в Виргинии. Вы не знаете, что такое холод.
— Перестаньте ныть. У вас пока двузначные температуры. Да, отрицательные… О, минус двадцать два. Но радар показывает, что с запада к вам идет более холодный воздух. Получите то, что сейчас было в Вайоминге.
— Что было в Вайоминге?
— У них было минус тридцать четыре.
— Изумительно.
— Переживете. Вы крупный мужчина. Может быть, с норманнскими корнями, судя по виду.
— Что, «Гугл-карты» видит уже сквозь крыши?
— Нет, есть фото в вашем досье.
— А вы какая?
— Я одноглазая горбунья пятидесяти лет.
— Я так и понял по вашему голосу.
— Мерзавец.
— Я думаю, около пяти с половиной футов, но худая. Блондинка. Голубые глаза. Из Северной Калифорнии.
— Возраст? — спросила она.
Ричеру было тридцать два года, когда он сел за тот стол.
— Вам тридцать или тридцать один. — Он знал, когда речь идет о возрасте женщины, лучше ошибиться в меньшую сторону.
Она сказала:
— Лестью всего добьетесь. Мне пора. Позвоните позже.
В доме установился привычный порядок. Питерсон уехал, две дневные дежурные пошли спать. Джанет Солтер отвела Ричера в фасадную комнату наверху.
1.55. Осталось двадцать шесть часов.
В 6.30 Ричера разбудил Питерсон.
— Рассветет меньше чем через час, — сказал Питерсон. — Вам надо ехать в лагерь байкеров. Помните? Сами вызвались.
Когда Ричер спустился, Джанет Солтер уже была на кухне. Варила кофе.
— Мне надо ехать, — сказал он.
Она кивнула:
— Мистер Питерсон меня предупредил. Это опасно?
— Надеюсь, что нет.
— Не понимаю. Там сотня человек, а у вас только револьвер.
— Если я не вернусь, у полицейских будет основание для обыска. Байкерам это не нужно. Они будут ласковы со мной. Если полицейские опять уедут, возьмите револьвер и запритесь в подвале. Никому не открывайте, кроме меня.
Кофе был готов, и Ричер налил себе большую порцию в одну из белых кружек, стоявших на столе. Джанет Солтер спросила:
— Полиция опять уедет?
