Итак, мятеж еще не начался, а Шейн, уже вошедший во вкус начавшейся игры, начал принимать самостоятельные решения, не слишком-то считаясь с мнением Саблина. На ругань Саблина о излишне рискованной вербовке сообщников он уже на правах полноправного подельника пояснил, что «пускай будет ударная группа». Скрипя зубами, Саблин согласился, иного выбора у него уже просто не было. Шейн оказался упрямым и амбициозным, но лишиться своего главного помощника в данный момент Саблин просто не мог. Поэтому он дал Шейну одно из самых ответственных на том этапе поручений — подготовить «камеры» для предстоящего ареста командира корабля, а также офицеров и мичманов, которые не согласятся с его программой.
Об этом Шейн докладывал следствию так: «В связи с тем, что 1-й, а также 4—6-й посты были объединены между собой и с другими постами связью, Саблин приказал мне в первую очередь отсоединить трубки от телефонных аппаратов всех шести постов РТС, чтобы изолированные лица в названных помещениях не имели возможности связаться по телефону с кем-либо на корабле».
Помогал Шейну «завербованный» им матрос Буров. Он по приказу Саблина готовил посты № 1, 2 и 3 -й для содержания в них арестованного командира корабля, а посты 4—6 для содержания несогласных с Саблиным офицеров и мичманов. Посты № 2 и № 3 располагались на 2-й платформе в носовой части корабля над гидроакустическим преобразователем станции «Титан-2», размещавшейся в носовой «бульбе». Для командира Буров принес в пост № 2 матросскую постель. Никаких вопросов при этом Саблину он не задавал, так как обо всем был заранее проинструктирован Шейным.
Вскоре по телефону Шейн доложил Саблину о выполнении задания. Тот велел прибыть к нему в каюту после ужина.
Думаю, что весь день 8 ноября Саблин был на взводе. Вот-вот должно было начаться главное дело его жизни. Отсюда и душевные переживания.
Не забыл замполит «Сторожевого» и загодя вооружиться. Какой же революционер без маузера! Причину своего вооружения Саблин впоследствии объяснил желанием «воспрепятствовать возможным недоразумениям»...
При этом, вооружившись сам, Саблин позаботился загодя разоружить дежурного по кораблю офицера. На допросе 5 марта 1976 года ему был задан следующий вопрос: «Обвиняемый Дудник показал, что в течение всего дня 8 ноября дежурные офицеры не были вооружены пистолетами, хотя дежурный офицер должен быть вооружен, почему?»
На это Саблин ответил так: «Планируя захват корабля, я предполагал, что у дежурного офицера должен быть ПМ (пистолет Макарова — В.Ш,) и обоймы. Об этом у меня имеется запись в плане подготовительных действий в тетради с красной обложкой. К моему удивлению, но по какой-то неизвестной мне причине у дежурного 8 ноября не было оружия, а только пустая кобура. Это я обнаружил, когда Прошутинский отказался выполнять обязанности дежурного, снял и сдал мне и Сайтову повязку дежурного и портупею с пустой кобурой».
Ну просто чудеса какие-то! Всегда пистолет был в кобуре, а тут вдруг оказался запертым в арсенале! Впрочем, на войне как на войне.
Начало мятежа Саблин запланировал на вечер. За ночь предполагалось решить основные вопросы: набрать как можно большее число сторонников и изолировать несогласных. Выходить из Риги Саблин предполагал утром, в точном соответствии с флотским планом, чтобы не вызвать никакого подозрения и успеть, пока его хватятся, уйти подальше от советских берегов.
...Наконец, стрелки часов приблизились к 19. 00. Это значило, что время «Ч» настало...
Глава вторая. ИГРА В ШАШКИ
Разумеется, что пока власть на корабле оставалась в руках командира, о начале мятежа не могло быть и речи. Только командир мог своей властью и авторитетом пресечь все поползновения Саблина в самом их зародыше. Поэтому' первым пунктом мятежа стало именно устранение от власти командира. Вариантов было всего два — уничтожить Потульного физически или посадить его под арест. Первый вариант не годился, так как убийство командира оттолкнуло бы от Саблина сразу всю команду. Ему просто сразу бы скрутили руки и сдали властям. Оставался второй вариант. Он тоже таил в себе опасность, так как командир есть командир, и даже при его изоляции на корабле он рано или поздно смог бы освободиться, и тогда с Саблиным было бы покончено. Но все решал временной фактор, а это значило, что если арест Потульного будет произведен удачно, то у Саблина будет в запасе определенный запас времени. Этого времени, по расчетам замполита, должно было хватить, чтобы увести корабль в море и там всерьез и надолго взять власть на корабле в свои руки.
И опять везение. Только что осталась позади суматоха с приемом делегаций и прочими «парадными» делами. Впереди у командира был переход в Лиепаю, постановка в док, а затем нескончаемые ремонтные хлопоты. Пользуясь небольшой спокойной передышкой и советом друга- замполита, 8 ноября Потульный отсыпался в своей каюте. Теперь Саблину надо было начинать действовать, протем нагло и дерзко.
На допросе 5 января 1976 года он так описал подготовку к аресту командира: «8 ноября 1975 года около 17 часов я позвонил в кубрик РТС и приказал дневальному разыскать и направить ко мне матроса Бурова. Приказал Бурову открыть посты № 1—3 и посты № 4—6, снять в них с телефонных аппаратов трубки, обеспечить постелью пост № 2, где собирался закрыть Потульного. Затем сам проверил, как Буров выполнил приказ, оставив во втором посту конверт — «Потульному А. В.».
Из протокола допроса Саблина В.М. 10 ноября 1975 года: «Вечером 8 ноября около 19 часов я зашел к командиру “Сторожевого” капитану 2-го ранга Потульному и предложил ему пойти вместе во 2-й пост. Я не стал говорить, для чего это необходимо. Когда Потульный спустился через люк в пост (где находились приборы и разная аппаратура), я его там закрыл. Еще до этого я был там и оставил на имя командира письмо, написанным мною на белом форматном листе бумаги. Вначале я просил его не огорчаться и не удивляться и писал, что это его временная изоляция. Далее я писал, что в случае боевых действий, он сразу вступит в командование кораблем (каких боевых действий, с кем?! —В.Ш.). В письме я подчеркивал, что наше выступление это не измена Родине, что мы не собираемся идти за границу, а хотим использовать корабль для того, чтобы нам была предоставлена возможность для выступления по телевидению. После того как я закрыл командира, я с ним переговаривался через люк. Я ему еще раз объяснил содержание письма. Он предупредил меня, что я зря все это затеваю. Затем я вызвал матроса Шейна и ему рассказал о своих намерениях. Шейна я попросил, чтобы он посмотрел за тем, чтобы командира никто не выпускал. Оставив Шейна возле 2-го поста, я дал ему пистолет без обоймы».
На допросе 14 ноября 1875 года капитан 3-го ранга В.М. Саблин так описал начало своей революции: «8 ноября в 17.00 я вызвал радиометриста матроса Бурова и дал указание открыть 2-й и 3-й посты, а ключи принести мне. Буров по моему приказу отключил трубки от телефонов в этих постах. После этого я взял приготовленный замок и пошел к командиру...».
Из показаний Саблина на следующем допросе: «Командир, заинтригованный, пошел за мной. Я пропустил командира вперед себя в пост и закрыл дверь. Никаких разговоров с командиром я в тот момент не вел. Пошел в его каюту, открыл его сейф ключом (видел его в ящике стола раньше), взял пистолет ПМ. Вызвал Шейна и дал ему ПМ, приказав сторожить командира». Об отсутствии обоймы в пистолете в этом случае Саблин почему-то не упоминает.
Капитан 2-го ранга Потульный на заседании суда показал следующее: «Утром 8 ноября 1975 года Саблин мне предложил погулять по городу, но я отказался. В 19 часов я находился в своей каюте, зашел Саблин и предложил мне пройти во 2-й пост РТС. Это на 2-й платформе, в носу корабля. Я подумал, что, возможно, там пьянствуют матросы, и решил пойти. Я шел впереди, Саблин за мной. Тоща Саблин сказал спуститься дальше, и я через 2-й люк спустился в помещение 2-го поста, а Саблин остался наверху. Затем Саблин закрыл люк на замок и сказал: “Посиди, подумай, там есть 3 книжки...”»
В версии вице-адмирала А.И. Корниенко арест командира выглядел следующим образом: «Потом мы узнали, что вечером 7 ноября на БПК происходили драматические события. Капитан 3-го ранга Саблин
