расспрашивал об астральных влияниях и о том, чем дышат люди, обращающиеся в центр магии. Ростовцев плел всякую ахинею, поил следователя коньяком, при этом лишь делая вид, что пьет сам.
Алика это вполне устраивало. Он напивался, рассказывал о скотине начальнике, обещал помощь в решении трудных дел, если таковые возникнут. Алексей Александрович понимал, что, в общем-то, его хотят крышевать, но благодаря его заезженному, но эффективному способу обороны, называвшемуся «чего взять с блаженного», Ростовцев довольно успешно избегал добровольно-принудительного вступления в общество неформально оберегаемых этим грозным учреждением, и соответственно не платил дани. То, что Бухин служил передаточным агентом между сторонами, было видно даже невооруженным глазом. Было ясно, что, если бы он видел выгоду в этом, то подмял бы под себя центр Алексея. Но Ростовцев нужен был Бухину свободным и независимым, отчасти из-за того, что тот умел поддержать непринужденную, почти дружескую беседу, отчасти из-за того, что Алик нашел таки способ обложить Алексея Александровича данью, требуя консультаций у «астральных покровителей» мага.
— Давненько не звонил, Алик, — продолжил Ростовцев.
— Да брось… Смылся, не сказал куда.
— Да я же не прячусь. Работа такая — быть на виду. Телефон в последней рекламе нашел?
— Обижаешь, Алексей. Хорош бы я был, если бы все из газет узнавал, — ответил Бухин. — Я тут мимо еду, не против, если заверну на огонек.
— Пожалуйста, офис 336 подъезд 29.
— Да знаю, — как-то устало отозвался следователь. — Буду через 5 минут, я уже на Пролетарке.
— С нетерпением жду, — сказал Ростовцев и отключился.
Бухин был хорошо упакован: дорогой костюм, швейцарские часы за три штуки баксов, черная А4, вкупе с надутой, важной физиономией придавали ему вид чрезвычайно уверенный, вальяжный вид.
Иногда Ростовцева подмывало спросить, откуда это великолепие у скромного следователя с бюджетной зарплатой.
По правде, говоря, Алик выглядел, как натуральный бандит, не хватало лишь галтяки на шее. И «братва», и менты отличались Ростовцевым из серой массы по особой, прямо таки нечеловеческой задумчивости и серьезности. Вплотную к ним примыкали пожарники и таможенники, тоже прячущие свою трехкопеечную простоту за крайней озабоченностью.
Алексей Александрович давно уже не видел особых различий между бандюганами и теми, кто был призван защищать мирных обывателей от них, те и другие «чесали» мирных обывателей почем зря. Манера работы с «населением» была в общем похожей: запутать и запугать, но у милицейских к ней добавлялась бесконечная гордость и самоуважение в купе с презрением к собеседнику. И те, и другие могли организовать простому смертному серьезные неприятности. И те, и другие жутко боялись: бандюганы — ментов, менты — ССБ, которая рыла землю носом в поисках уклоняющихся от уплаты в милицейский «общак» налога на дополнительные услуги населению.
Были и еще нюансы: если «быки» давили матом и брали нахрапом, то джентльмены из органов внутренних дел старались не употреблять бранных слов, используя вместо них милицейско — канцелярский жаргон, и не допускали даже намека на незаконность своей деятельности по сбору средств у предпринимателей.
Однако сегодня, Бухин сегодня выглядел немного пришибленным, задерганным и крепко напуганным, что делало его похожим на дауна. Даже огромное, рыхлое, пивное брюхо следователя, казалось, боязливо съежилось.
Он и так не был эталоном ума, но признаки крепкой взбучки, гасили последние проблески интеллекта на лице.
Алексею Александровичу, на мгновение показалось, что Алика выкинули из органов, не то за пьянку, не то за полное несоответствие занимаемой должности.
— Вау, сколько лет, сколько зим, — произнес Ростовцев дежурное приветствие.
Мужчины обнялись.
— Здравствуй, Алеша, — ответил Бухин. — Ты я вижу, тут неплохо так устроился.
— Да уж… — сокрушенно произнес Алексей. — Как вспомню, сколько денег угрохано… А народ, до сих пор по привычке на старый адрес приходит.
Ростовцев обвел рукой пространство офиса с его жалюзями и перегородками из металлического профиля и белого пластика, немного непривычное после подвальных катакомб с магистралями из ржавых труб большого диаметра и торчащими во все стороны вентилями в прежней точке дислокации.
— Да ты шикарно живешь, как большой, — сказал Бухин, из вежливости повертев головой по сторонам. То место тоже хорошее было, жалко. Привык… Ступеньки только были неудобные. Как идешь, так и думаешь не на*бнуться бы.
— Особенно когда наверх, — вставил Ростовцев.
— Намекаешь? — спросил следователь. — Я завязал. Уже месяц не пью.
— Дни стали короткими и скучными, вечера дома длинными и пустыми… — прокомментировал Алексей.
— И все-то ты, колдун, знаешь. Знаешь, наверное, с чем пожаловал.
— Обижаешь, начальник. Догадываюсь, что получил пистон от шефа за очередной «висяк». Дело хоть стоящее?
— А как ты… А впрочем, неважно.
— Как я узнал? Да вид у тебя взбледнувший. Зашел, — и сразу к делу. Хоть бы ради приличия дал бы себя по офису провести. Ладно, присаживайся, в ногах правды нет.
Ростовцев чуть ли не силком усадил Алика в кресло для посетителей.
— Да, дело серьезное, — произнеся это, Бухин насупился, вцепился в подлокотники. — Кто-то среди бела дня убивает людей.
— Ну и что? Вот удивил, — усмехнулся Ростовцев, устраиваясь за рабочим столом напротив. — Сколько там по статистике трупов в день образуется от противоправных действий лиц и групп граждан? 80? 100?
— Это другое дело. Тут стреляют прямо на улице, в людных местах, — следователь не заметил насмешки. — Убивают исключительно пожилых женщин. Почерк очень характерный — разрывная пуля крупного калибра в голову. Вчера убили десятую жертву.
— Начальник сильно ругается, — неопределенным тоном произнес Ростовцев.
— Да, нет — как-то растеряно ответил Алик. — С чего ты взял. А еще колдун, однако.
«А ты дубина стоеросовая притворяться совсем не умеешь» — произнес про себя Алексей Александрович.
— Значит, душа болит за безвинно погубленных теток?
— А тебе такой документ, как Уголовный Кодекс знаком? Как классифицируются такие действия, знаешь?
— Ну что вы, гражданин начальник, я так, треплюсь для поддержания разговора. Как же можно против Уголовного Кодекса, — Ростовцев улыбнулся.
— Да не о тебе речь. И вообще, хорош прикалываться. Дело действительно серьезное.
По тону чувствовалось, что следователь прокуратуры теряет терпение.
— Ладно, давай серьезно. Что за оружие установили?
— Нет.
— Убийцу кто-нибудь видел?
— Свидетели в показаниях путаются. Один описывает его как толстого, другой как худого. В росте тоже разночтения. Лица никто не видел.
— Так может убийцы разные?
— Типун Ростовцев тебе на язык. Ты еще банду придумай, которая старух убивает. Мало у нас ОПГ и всякой заказухи. Ты что не в курсе, что с самого высокого кресла нашего ведомства было объявлено, что в основном, с оргпреступностью у нас покончено? Нет, Алексей, ты подумай, может это молдаване или таджики.
— В смысле, найди, кого из таджиков можно притянуть под это дело? А родственников проверяли?
— Да, все чисто, алиби железное.
— А есть ли что-то общее между убитыми? Работали вместе, в одну поликлинику или кружок революционной песни ходили?
— Нет, разные районы города. — Бухин поскреб в затылке. — Ну, возраст примерно одинаковый. От 50 до 60. Образование среднее или средне- специальное. Все работали на производстве или в обслуживании. Тетки простые, звезд с неба не хватали. Обычные, каких много. Соседи характеризуют положительно: не пили, не курили, здоровались, были энергичными и деятельными.
— Не привлекались, на учете не состояли, — продолжил Ростовцев.
— Нет. Кое-кто был. Кто обращался в поликлинику к психоневрологу. Кто в Соловьевку, кто на Сокол или в Кащенку.
— Они жили с родственниками?
— Да, все убитые женщины жили со своими дочерьми.
— А мужья у них были? У теток застреленных.
— Были. Умерли.
— А у любящих дочек?
— Да, мужички скромные, ничем не примечательные. Зарабатывают мало, потому, что жить не умеют. Интеллигенция задрипанная.
— И это дает нам 10 крепких подозреваемых, в лице любящих зятьев.
— Я тоже так думал поначалу. Но ведь все убиты из одного оружия. Одинаковыми самодельными пулями, — дробь «нулевка», залитая эпоксидной смолой в пластиковом контейнере. По составу эпоксидный клей идентичен. От партии к партии состав меняется, но технический отдел единодушно утверждает, что все 10 зарядов были залиты смолой из одной замеса.
— Лучше бы они сказали калибр и марку оружия. А заодно и стрелка… Может заказуха?
— Может… Такая возможность не исключается. Но, по правде говоря, предполагаемые заказчики народ хлипковатый для того, чтобы к кому-нибудь серьезному обратиться. И вообще они какие-то странные, не от мира сего: радиоинженер, писатель, физик, лингвист, химик… Ну, и тому подобное. Живут бедненько…, - Алик усмехнулся, видимо вспомнив набитую мебелью и техникой, подвергнутую евроремонту собственную квартиру, — но чистенько. Короче, крутили их, вертели, но ничего против не нарыли. Похоже, всех связывает этот стрелок — ликвидатор старух. Что уж он повадился… — Бухин замолчал.
— Мне нужны дела.
— Прокуратура все объединила.
— И ты теперь за всех отдуваешься?
