Она переворачивает бурдюк. Пусто.
— А еда? — продолжаю я.
— Я все съела, — признается сестра.
— Боже мой, Эм… — вздыхаю я. — А что еще ты собрала в дорогу?
Она вытаскивает из кармана деревянную куколку, которую сделал Па.
Я удивленно смотрю на нее.
— Значит, куклу ты не забыла, — говорю я.
— Я собиралась впопыхах, — объясняет Эмми.
Я закрываю глаза. Грудь по-прежнему теснит.
— От тебя нет никакого толку! — восклицаю я.
— А вот и есть! — гордо заявляет сестренка. — Я тебя нашла!
— Так, стой и не сходи с места, — велю я. — Если хоть пальцем шевельнешь, я тебя убью. И вытри сопли.
Эмми утирает нос рукавом.
— Мы вместе пойдем искать Лу? — спрашивает она.
— Поговори мне еще, оставлю тебя здесь, на радость стервятникам, — предупреждаю я.
Забираю из самолета Нерона и котомку с пожитками. Закрепляю все у седла, подсаживаю Эмми на лошадь.
— Черт тебя побери, Эмми, — говорю я. — Вечно ты все портишь.
Не разговариваю с Эмми два дня. Мне нечего ей сказать. Я все еще в ярости.
Поначалу она пыталась со мной заговорить. Я рявкала в ответ, она и отстала. Похоже, ее это не волнует. Она болтает с Нероном, поет песенки. Не понимаю, чем она так довольна.
Еды у нас немного. Пару дней назад я подбила из пращи зайца. Зажарила его на костре. Оказалось очень даже ничего на вкус, хоть и жестковато малость. Два дня мы на этом зайце продержались, но теперь животы крутит от голода.
Я все время оставляю еду для Нерона, но он все больше промышляет сам. Пока не жалуется. Конь у Марси крепкий, зовут его Нудд. Ему еды тоже хватает. Пустыня кончилась, началась степь, покрытая жухлой травой и низким кустарником. Марсин питомец сам о себе заботится.
Еды, конечно, мало, но больше всего меня заботит не это. Куда хуже дело обстоит с водой. В иссохшей степи родников не найти. Даже Нудд нигде воды не чует, а наши запасы на исходе.
Дневные порции питья ограничены. По ночам я собираю росу, но нам двоим да еще Нерону с Нуддом этого недостаточно.
Вдалеке уже виднеется горная гряда. Кажется, что до нее день или два пути. А то и больше. В воздухе висит жаркое марево, трудно определить расстояние. Придется продержаться до гор на тех запасах, что у нас есть. Тут уж ничего не поделаешь. В горах должна быть вода.
Солнце нещадно палит. Дует сильный ветер. Подрывает силы. Ослабляет волю.
Правильно Марси говорила, что легче идти по ночам. Но останавливаться нельзя.
Пока не вызволю Лу, передышки себе не дам.
Мы идем дальше.
Полдень.
Похоже, пора сделать привал. Вдруг позади меня раздается глухой стук. Эмми лежит на земле. Нудд обнюхивает ее и тихонько фыркает.
Я бегу назад. Смотрю на нее. Голова как в тумане. Очень долго я не могу сообразить, что делать. Вода. Эмми нужна вода.
Опускаюсь на колени, приподнимаю сестренку, подношу к ее губам бурдюк. Заливаю ей в рот тонкую струйку воды. Эмми стонет и отворачивается.
— Ну попей, — упрашиваю я. Хлопаю ее по щеке. — Эмми! Очнись!
Снова прикладываю бурдюк ей к губам. Вода стекает по ее подбородку. Внезапно Эмми приходит в себя, хватает бурдюк и пытается сделать глоток. Я отдергиваю горлышко. Вода проливается на землю. Высохшая земля быстро впитывает влагу.
— Черт побери, Эм! — злюсь я. — Смотри, что ты наделала!
Она осоловело смотрит на меня.
— Пей по глоточку, — объясняю я. — Иначе живот скрутит.
Она медленно, осторожно утоляет жажду и приходит в себя. Я даю попить Нерону, потом наливаю воду в жестяную плошку, подставляю ее Нудду. Он в два глотка осушает ее, вылизывает розовым языком.
Я ощупываю бурдюк. Радоваться нечему. Воды осталось всего ничего. Половина бурдюка. Делаю малюсенький глоточек и вешаю бурдюк на плечо.
Эмми сидит. Смотрит на меня. Голубые глаза сверкают на запыленном лице. И как это я раньше не замечала? У нее глаза совсем как у Лу.
— Прости меня, Саба, — говорит она.
— Ничего страшного, — отмахиваюсь я. — Пора делать привал.
Усаживаю Эмми в седло. Мы отправляемся путь.
В глаза летит песок. Я надвигаю шиму на лоб.
— Ветер усиливается, — говорю я. — Надо быть осторожнее.
Собираюсь поправить шиму Эмми, но сестра меня останавливает.
— Что это? — спрашивает она.
— Где? — недоумеваю я.
— Там, — говорит она. — Впереди.
Примерно в лиге от нас в нашу сторону движется столб пыли.
— Что это? — повторяет Эмми. — Пыльная буря? Я прищуриваюсь, вглядываясь в даль.
— Не знаю, — отвечаю я. — Далеко, в пыли не разберешь… Погоди-ка.
— Что? — волнуется Эмми.
— Похоже на парус, — недоверчиво говорю я.
— Как на лодке? — уточняет сестренка. — Такой, как сделал Лу?
— Ага, — киваю я.
— Так ведь лодки плавают по воде, а не ездят по земле.
На миг пыль рассеивается.
— А эта ездит, — говорю я.
Это и в самом деле лодка. Вернее, больше смахивает на плот. Деревянный помост на больших колесах. Возле мачты построена хижина. Лоскутный парус надувается под ветром. Лодка движется к нам.
Должно быть, нас заметили. Я осматриваюсь. Спрятаться негде. Ни холмика, ни валуна. Кругом плоская, как стол, равнина.
Я снимаю лук со спины. Отдаю бурдюк Эмми.
— Слушай меня внимательно, — приказываю я. — Если прикажу уходить, ты уйдешь. Без вопросов и выкрутасов. Разворачивай Нудда и скачи отсюда. Он дорогу домой знает, тебя прямо к Марси привезет. И воду отыщет. Если Нудд пьет, то и тебе можно. Поняла?
— Да, — покорно кивает Эмми.
— Вот и славно, — говорю я. — Поклянись, что сделаешь, как велено.
Она медлит. Я хватаю ее за руку, смотрю в глаза.
— Поклянись жизнью Ма и Па, — требую я. — Если скажу тебе уходить, ты уйдешь.
— Клянусь, — говорит Эмми.
Я прикладываю стрелу к тетиве. Сердце бешено колотится в груди, колени дрожат, дышать трудно.
