— Джек! Она очнулась! — говорит Эмми.
Правое плечо ноет. Трещат поленья в костре. Кто-то садится рядом и кладет руку мне на лоб. Ладонь грубая и прохладная. Очень приятная для моей разгоряченной кожи.
Медленно открываю глаза. Надо мной камень.
— Мы в пещере, — говорит Джек.
Я поворачиваю голову. Серебристые глаза блестят в свете костра. На гладкой коже играют отблески огня. Джек очень красивый.
— С возвращением, — говорит он.
Я касаюсь его щеки. Она теплая. Щетинистая.
— Джек, — произношу я.
Он замирает. Опускает мою руку на одеяло.
— Я принесу тебе воды, — говорит он и исчезает.
— Эмми? — окликаю я.
— Я тут! — отзывается она, хватает меня за руку и начинает ее целовать.
— Ну же, перестань! — говорю я. — Со мной все в порядке.
— Я боялась, что ты умрешь, — всхлипывает Эмми. — У тебя был жар. Ты кричала, звала Па.
— Правда? Мне снились странные сны, — шепчу я.
Джек возвращается.
— Вот, попей, — говорит он. Приподнимает меня за плечи. Я морщусь от боли.
Он подносит чашку мне ко рту.
Я пью. Горько.
— Это отвар из коры ивы, он снимает жар, — объясняет Джек. — Я сам его готовил.
Он заставляет меня выпить все до дна.
Мое правое плечо перевязано лоскутом.
— Как рана? — спрашиваю я.
— Заживает, — отвечает Джек. — Мы ее промыли. Положили припарку, чтобы заразу вытянуть. Червь тебя глубоко пропорол. Придется зашивать. Только сначала надо очистить рану.
— Ты два дня в себя не приходила, — говорит Эмми.
— Два дня! — восклицаю я и сажусь. Хочу сбросить одеяло.
Джек останавливает меня, укладывает обратно. Боль волнами расходится по плечу.
— У нас осталось всего… — начинаю я. — Когда день летнего солнцеворота?
Джек с Эмми переглядываются.
— Сегодня, — отвечает Эмми.
— Нет может быть! — восклицаю я и снова пытаюсь сесть.
В этот раз меня останавливает Эмми.
— Не волнуйся, — говорит она. — Время у нас есть.
— Мы уже пришли, — успокаивает меня Джек.
— Куда? — спрашиваю я.
— На Поля Свободы, — отвечает Джек.
— Поля Свободы начинаются по ту сторону горы, — говорит Джек. Он встает и подходит к огню. Переставляет какие-то плошки, возится с чем-то.
— Как я сюда попала? — спрашиваю я.
— Ты потеряла сознание, а Джек тебя нашел. Подобрал и нес всю дорогу, — объясняет Эмми. — Если б не он, ты бы умерла. Так, Джек?
Он что-то бормочет.
— Он никого к тебе не подпускал, — продолжает сестренка. — Взвалил тебя на Гермеса, и мы пришли сюда.
— На Гермеса? Значит, кони не ускакали? — восклицаю я.
— Гермес остался. Ждал нас. Вернее, тебя, — говорит Эмми.
— Скажу ему спасибо, — шепчу я. — У нас все получилось! Мы успели вовремя.
— Ага, чудом, — кивает Джек.
— А где все остальные? — спрашиваю я.
— Снаружи, — отвечает Джек. — Полезными делами занимаются.
— Стрелы делают, — вставляет Эмми.
— Я помогу, — говорю я.
— Конечно, — отвечает Джек. — Вот только рану тебе зашью.
— Потом зашьешь, — отмахиваюсь я.
— Нет уж, не отвертишься, — говорит он, продевая тонкую нить в костяную иглу.
— Джек спросил, кто умеет шить, — поясняет Эмми. — Вот они все и разбежались.
— Струсили, — бормочет Джек. — Все до единого.
— Айк говорит, что только придурок свяжется с такой врединой, как ты, — добавляет Эмми.
— Значит, ты придурок, Джек? — спрашиваю я.
— Похоже на то. Ну-ка, посмотрим, — говорит он, сдвигая рубаху с моего плеча и снимая повязку. Я разглядываю рану. Примочка сделала свое дело. Рана на вид безобразная, но воспаления нет.
— У тебя останется шрам, — ахает Эмми.
— Ничего, залатаем в лучшем виде, — обещает Джек и протягивает мне бутылку с сосновой водкой Айка. — Вот, выпей. Боль как рукой снимет.
— Нет, мне нужна ясная голова, — возражаю я.
— Лучше выпей, — настаивает он.
— Да не буду я! — отказываюсь я.
— А я, пожалуй, выпью, — говорит он и делает большой глоток.
— Поторапливайся, Джек, — говорю я.
Он дает мне тряпку. Я зажимаю ее в зубах. В руки беру два булыжника.
Эмми садится мне на ноги. Держит факел.
— Только не сбрось меня, — предупреждает она.
— Я зашью быстро, но будет очень больно, — говорит Джек. — Готова?
Сердце колотится в груди. Я прикусываю тряпку. Стискиваю булыжники в ладонях. Киваю.
— Эмми, подними факел повыше, — велит Джек.
Начинает зашивать мою рану.
