Значит, это все-таки не сон.
Слышу чей-то голос.
— Саба! — зовет Эмми. — Саба!
— Чего тебе? — спрашиваю.
— А как же Проктер Джон? — говорит сестренка.
Распластанное тело лежит на земле. Лицо Проктера искажено гримасой боли. Похоже, он умер не сразу.
— Стервятникам на поживу, — отвечаю я.
В воздухе пахнет горящей резиной. Запах тоже без обмана, настоящий. Никуда от него не денешься.
Я закидываю котомку за спину. Иду вперед. Не оглядываюсь. Я сюда больше не вернусь.
Мертвое озеро. Мертвая земля. Мертвая жизнь.
ТРОПА
К Серебряному озеру и от него ведет одна узкая тропка. Кругом пустошь. Низкий кустарник да валуны. Какие-то развалины, чудом уцелевшие после Разрухи.
Тропа ведет на северо-восток. Кривой ручей, где живет Марси, тоже на северо-востоке, в трех днях пути. Это если по меркам Па. Мне с Эмми в три дня не уложиться. У нее ноги коротки, она быстро ходить не умеет.
— Давай, Эмми, — поторапливаю я. — Поживее.
Я прохожу шагов десять и оборачиваюсь. Проверяю, идет ли Эмми следом. Сестренка стоит посередине тропы. Руки скрещены на тощей, как у воробья, груди. Котомка валяется в грязи.
— Пойдем! — кричу я.
Она качает головой. Я чертыхаюсь и подхожу к ней.
— В чем дело? — спрашиваю.
— Нельзя уходить отсюда, — говорит она. Острый подбородок вздернут. Знакомая картина. Эмми упрямая собирается настоять на своем.
— Почему это? — недоумеваю я.
— Надо дождаться Лу, — объясняет она. — Вдруг он вернется и не застанет нас? Перепугается.
— Он не вернется, — говорю я.
— Лу убежит от чужаков, — возражает Эмми. — Я точно знаю. Вот придет, а нас нет. Он не будет знать, где нас искать.
— Слушай, ты их не видела, а я видела, — убеждаю я сестренку. — Четыре чужака схватили его, повязали по рукам и ногам и швырнули на лошадь. Он никак не сбежит. Ему надо помочь. Поэтому я иду за ним. Одна. Я обещала, что найду его. И слово свое сдержу.
— А когда найдешь, мы сюда вернемся? — спрашивает она.
Эмми понимает, что мы сюда никогда не вернемся. Только ей хочется услышать это от меня.
— Ну какая здесь жизнь?! — примирительно замечаю я. — Ты сама знаешь. Вот найдем новое место. Лучше. И будем жить там. Лу, я и ты.
Эмми вот-вот разревется в голос.
— Это же наш дом, — хнычет она. — Мы здесь живем.
Я качаю головой.
— Нет у нас больше дома, — хмуро говорю я.
— Саба? — снова встревает Эмми.
— Чего тебе еще? — спрашиваю.
— У меня плохое предчувствие, — отвечает она. — Давай никуда не пойдем, а? Мне страшно.
Хочу сказать ей, чтобы не болтала глупостей, но вовремя останавливаюсь. Соображаю, что она так и будет упираться всякий раз, как я велю ей что-нибудь сделать. Оно мне надо? Я же теперь за нее отвечаю. Вот Лу бы наверняка ее утешил. Он умеет уговаривать.
— С чего это тебе страшно? — притворно удивляюсь я. — Я же с тобой, в обиду не дам. Значит, все в порядке.
Эмми робко улыбается.
— А тебе самой не страшно? — смущенно спрашивает она.
— Мне? Ни капельки, — вру я. — Я ничего не боюсь. И никого.
— Правда? — говорит она.
— Чистейшая правда, чистее не бывает, — уверенно заявляю я и протягиваю сестренке руку.
Эмми хватает мою ладонь.
— Нам пора, — говорю я. — Пойдем уже.
В подсохшей грязи видны отпечатки копыт. Пять лошадей. Значит, чужаки с Лу проезжали здесь.
Сажусь на корточки и внимательно рассматриваю следы. Голова кружится от облегчения. Я боялась, что они отправятся напрямую, через пустошь. Тогда б я точно упустила время. Пока отведешь Эмми к Кривому ручью, пока вернешься, пока следы найдешь…
На мое счастье, отпечатки копыт ведут на северо-восток. Туда же, куда идем и мы. Наша первая удача.
— Пошли, Эм, — говорю я. — Давай живее.
Я не делаю ей никаких поблажек, иду быстро. Останавливаться некогда. Нельзя терять время.
Эмми еле поспевает следом, бежит вприпрыжку, котомка болтается за спиной. Нерон летит впереди.
Брата провезли здесь. По этой же дороге.
Лу первый. Всегда первый, а я уж следом. Я его догоню. Всегда догоняла.
Я ускоряю шаг.
Полдень. Второй день пути.
Мне хочется орать без удержу. Хочется бежать стремглав. Только ничего не выходит.
Эмми.
Из-за нее мы еле плетемся.
Эх, оставить бы ее на обочине. Забыть навсегда и не вспоминать. Да пропади она пропадом! Нет, нехорошо так думать. Нельзя так думать. Это плохо. Она моя единокровная сестренка. Родня моя, такая же, как Лу.
Нет, не такая же, как Лу.
Лу единственный.
Никто не сравнится с Лу.
Такого больше нигде нет.
Мы доходим до купы полузасохших сосен.
Следы копыт здесь сворачивают с тропы и направляются строго на север.
— Погоди-ка, — говорю я Эмми.
Я иду по следам на твердой выжженной земле. Вскоре появляется колючая жухлая трава, отпечатков копыт на ней не видно. Ладонью прикрываю глаза от солнца и всматриваюсь в даль. За полосой жухлой травы начинается безмерная голая равнина. Пустое пространство. Пустыня. Я никогда здесь не была, но я знаю, что это.
Песчаное море.
Зловещее пристанище гиблых ветров и блуждающих песчаных дюн. Безжалостная земля. Земля,
