Неведомые лиходеи не озаботились тем, чтобы как следует спрятать мертвецов. Оттащили их к стенке раскопа и сложили рядком. Первая же метель укрыла трупы снегом.
Маловато для отвода глаз Следопытов.
Долго смотреть на трупы благородного Терво не хватило. За свою жизнь в Хладе он, конечно, повидал всякое. Но чтобы двадцать, а то и тридцать человек за раз…
— Что за жестокость? — пробормотал он.
Мысли управляющего метались. Когда это случилось? Как? Поселок небольшой, пропажа такого количества народа будет заметна сразу. Значит, убийства произошли совсем недавно.
Но почему у большинства мертвецов такой вид, словно они не первую неделю лежат под снегом?
— Так вы полагаете, капитан, это дело рук тангу?
— Уверен. Вон с краю трое моих лежат. Ни один каторжник беглый руку на Следопыта не поднимет. Знает, что мы за это с него шкуру полосками спустим. А у волчьих детей страха нет.
— Нет, — сказал Баир Калад. — Это сделали не тангу.
— Что?
Терво, Май, Бор и Атмос повернулись к молодому Мастеру.
— Их убили не тангу, — повторил Калад, наклоняясь над трупами. — Подойдите ближе и посмотрите на их раны. Видите, Следопыта закололи мечом, а не зарубили саблей. Где вы видели дикаря с мечом? А тому здоровяку-рудокопу перерезали горло. Какой тангу смог бы до него дотянуться?
— А что скажешь про остальных, умник? — спросил Бор. — Сразу видно, били копьем в грудь.
— Скорее уж широким ножом, — задумчиво сказал Калад. — И всех закололи в сердце. Не думаю, что тангу может нанести удар такой силы. Я слышал истории Следопытов, которые имели дело с одичалыми. Тангу целятся в живот или бьют по ногам, если имеют дело с человеком нормального роста и силы. Вспомните хромого Линека, ему дикарь подсек сухожилие.
— Может, это такая уловка, чтобы мы подумали на беглых? — предположил Терво. От изложенных Баиром подробностей его подташнивало.
— Это не уловка. Мастер Калад говорит все правильно. И беглые тут ни при чем, — сказал Май Сурга. — Этих людей убили мы.
Голос Следопыта был так спокоен, что смысл его слов стал понятен не сразу.
— А? — только и успел сказать Бор.
В руках Мая и Алана одновременно появились черные ножи. Они давно уже прятали их в рукавах.
Капитан Следопытов ударил в грудь Бора, помощника управляющего.
Мастер Недр вонзил ледяной нож в сердце Баира Калада.
Случившийся поблизости стрелец открыл рот, чтобы крикнуть тревогу. Сугроб за его спиной шевельнулся, осыпался, вырос в белую фигуру Следопыта.
Умелые руки охватили голову стрельца в замок. Хрустнула шея.
Один за другим исчезли стрельцы, выставленные Бором наверху. Без единого звука.
Стрела с затупленным наконечником тюкнула в висок стрелка на «громовых санях». Он как сидел, так и ткнулся лицом в казенник «громобоя».
Из горла Терво Килича вырвалось сипение. Неясно, хотел ли он сказать что-то или закричать.
Май Сурга и Алан Атмос смотрели на него. Одинаковыми стылыми взглядами.
— Он носит Рубин, — сказал Сурга.
— Бесполезен, — сказал Атмос.
Капитан Следопытов откинул полу плаща. Обнажил тонкий длинный меч.
Последняя мысль Терво была: «Почему я не бегу?»
Май Сурга отрубил ему голову одним размашистым ударом.
Наклонившись над телом управляющего, Май вытер меч о его шубу. Никто, кроме людей Льда, не видел, как умер благородный Терво Килич. От спустившихся в раскоп стрельцов их отделяли корпуса землеройных машин. Машинам еще предстояло сыграть свою роль. Пока же…
Он не увидел, откуда прилетела стрела.
Стоявший рядом Алан пошатнулся. Ниже подбородка у него выросло длинное древко.
Мгновение — Май Сурга опознает в древке дикарскую работу. Другое — обхватив Алана, он ныряет с ним за ковш «Крота».
Еще одна стрела, предназначенная уже Маю, зарывается в снег. На сей раз Следопыт успевает заметить, откуда она прилетела. Его люди тоже не дремлют — четыре белых плаща спешат к лучнику, укрывавшемуся до времени за бревном на краю Котловины.
Лучник бежит, успев уменьшить количество преследователей до трех. Две стрелы одна за другой вонзаются под капюшон плаща Следопыта. Тело кувыркается вниз по склону.
Сейчас его заметят стрельцы.
«Пора», — говорит про себя Май, обращаясь к Хозяевам.
Ответом ему вой ветра и рев моторов машин.
Все мешается в голове Михи.
Хатэ рвет у него из руки лук и стрелу.
Всаживает стрелу ему в плечо. Михин вопль боли душит сухая и, как оказалось, очень сильная ладонь деда Ойона.
Стрела, отведавшая Михиной крови, ложится на тетиву. Маленькая охотница вскакивает на бревно. Целится.
Кажется, или ветер подул сильнее?
Хатэ стреляет. Тут же еще раз, достав стрелу из своего колчана.
Миха хочет посмотреть, что там, рвется. Но дед Ойон навалился, прижимает к бревну. Освободиться из его цепких рук не так-то просто.
Хатэ быстро говорит на языке местных. Ни одного знакомого слова, кроме «йоро-мангу».
Дед Ойон отвечает ей. Его отрывистые слова звучат как приказ.
Охотница смотрит на Миху. Ее глаза блестят.
Сорвав с шеи, она кидает сыну Атмоса шнурок с костяными подвесками. Незатейливое украшение тангу.
— Помни меня, — говорит Хатэ.
Спрыгнув с бревна, она исчезает.
В ту минуту Миха еще не знает, что навсегда.
Хозяин появился как всегда — под вой ветра, из непроницаемой снежной пелены.
Сверкая доспехами, он прошел мимо Мая и Алана, остановился. Поднял руки над головой.
Пластины доспехов зашевелились, сдвинулись, открывая темные щели. Из щелей метнулись во все стороны тонкие цепи — десятки цепей из неземного металла.
