Извиваясь, они заползали в кабины и котлы машин. Цепи соединили Хозяина с каждой землеройной машиной в котловане.
Вокруг тела Хозяина вспыхнул голубой ореол. Волной сияния он пробежал по цепям, заставил светиться корпуса машин.
Цепи передали машинам волю Хозяина.
В котлах загудел огонь. Колеса и траки выбросили комья мерзлой земли. В пустых кабинах задвигались рычаги.
Железная стена отвалов, ковшей и буров двинулась на ошеломленных стрельцов.
— Лежи, — прошипел дед Ойон. — Высунешься — сразу заметят. И убьют.
Миха не видел, что творилось внизу.
Он слышал железный грохот и свист выходящего пара. Истошные крики, выстрелы, звонкие щелчки рикошетов. Все это снова тонуло в машинном лязге.
Миха не видел, жив ли его отец.
Знал — жив. Чувствовал сердцем.
Он не удивился, услышав его голос. Громовой, искаженный, звучащий, как через металлическую трубу. Но все же узнаваемый голос Мастера Атмоса.
— Сдавайтесь и сложите оружие! Всем вам будет сохранена жизнь!
— Пошел ты! — крикнул кто-то.
Машины согласно взревели. Снизу опять раздались вопли, ужасный хруст.
— Я повторяю последний раз. Желающие сдаться складывают оружие и отходят вправо. Остальные могут принять смерть. Бежать бесполезно, Котловина окружена.
— Зачем он хочет, чтобы они сдались? — шепотом спросил Миха.
— Хозяевам Кагалыма нужны новые слуги, — дед Ойон напряженно вслушивался в каждый доносившийся снизу звук. — Им нужны солдаты.
— Для чего?
Старый тангу посмотрел в глаза Михе.
— Они собирают армию для похода на юг. Раз ты не справился сегодня, мы должны попасть туда раньше них.
От совиного взгляда деда Ойона у Михи заболела голова. Но отвести взгляд не получалось.
«На юг так на юг», — решил он. Лишь бы подальше от лязгающей мясорубки, в которую превратился Кагалым.
— Я скажу, ты побежишь в лес. Пойдешь вдоль тракта. Из-под деревьев не выходи. Они тебя сохранят. Будешь ждать меня возле моего улэйа. Я скоро приду. Пойдем в Грань, тайным путем, через чащу.
В животе Михи шевельнулся болезненный комок.
— А как же Хатэ? — спросил он. — Она пойдет с нами?
Дед Ойон ничего не ответил. И впервые сам отвел глаза.
Стрела попала под ключицу. Он обломал древко, но наконечник увяз в ране.
Оставайся Алан человеком, он бы испытывал боль. Так на его долю выпадало лишь неудобство от присутствия постороннего предмета в теле.
Одно из многих преимуществ службы Хозяевам.
Атмос обошел Котловину. Следопыты построили разоруженных стрельцов. По одному, по двое их отводили за стальную громаду «Рудокопа», где их ждали черные ножи. Залог верного служения Льду.
Возле «громовых саней» они встретились с Маем. Капитан Следопытов стоял над распластавшимся в снегу телом.
Смуглокожий наемник-южанин мало того, что был лучшим стрелком в Хладе. Он единственный знал, как управляться с громоздкой боевой махиной на санях. Поэтому его оглушили, вместо того чтобы убить. Сейчас Май вонзит ему в сердце ледяной осколок…
Нет, не вонзит. Под распахнутым туягом — телогрейкой, обшитой железными пластинами, — рубаха, заправленная в кожаные штаны. В шнурованном разрезе рубахи видна цепочка с блестящим синим камнем.
Камень подмигивает Атмосу в такт с биением сердца скорострельщика. Южанин оказался носителем Сапфира. Его сердце не уступит Льду.
Алан кивнул Сурге. Май вынул меч, примерился к горлу южанина.
«Стойте».
Хозяин шагнул между ними, возвышаясь, как косарь над колосьями. Опустился на корточки. Протянул руку и сжал Сапфир в огромном кулаке.
На взгляд человека трое Хозяев были похожи как близнецы. Но Атмос различал их без труда. Этот, например, не был тем, кто подчинил машины.
Именно его меч два дня назад пронзил грудь Мастера Недр по имени Алан Атмос.
Хозяин сорвал Сапфир с шеи скорострельщика и отбросил в сторону. Поднялся и пошел прочь.
Сердечный Камень лежал в снегу. Потерявший блеск и цвет, серый. Мертвый.
Уже привычным движением Май Сурга вонзил ледяной нож в грудь южанина.
Лишь одна мелочь омрачила безупречный вкус сегодняшней победы.
Из трех Следопытов, погнавшихся за лучником-тангу, вернулся один. Подволакивая ногу, он склонился перед Атмосом и положил на снег сломанный лук:.
— Это была Хатэ, дочь Майатэ, — сказал он. — Мы схватили ее.
Глаза Следопыта закатились. Он упал, уже не дыша. На левой стороне белого плаща расплывались красные пятна.
Человек бы еще в лесу прекратил бороться со смертью. Слуга Льда должен был сначала исполнить долг.
Из обмякшей руки выпала рукоятка, перемотанная сыромятным ремешком. Ледяного лезвия на ней не было.
Алан Атмос поднял рукоять. Маленькое горячее сердце охотницы смогло растопить Черный Лед. Она умерла, но не стала слугой Хозяев.
Он решил, что, вырезав наконечник ее стрелы, сохранит его. На память.
Воспоминания ничего не значат для человека Льда. Но в эту секунду Алан Атмос не помнит об этом.
Дождавшись, пока Котловина опустеет, Ойон-атын спустился вниз. Походил, глядя под ноги. Разворошил палкой снег.
