Большие батальоны. Том 1. Спор славян между собою

боюсь, тоже какую-нибудь гадость затеял. Кто сейчас ответит на мой вопрос…

– Получит самое тёплое место в Сибири? – попытался сострить на порядочно избитую тему старший артиллерист, судя по фиолетовым просветам между нашивками.

– Я всегда считал английский юмор несколько туповатым, – не остался в долгу Юрий. – А имел в виду – снимет с души грех за гибель сотен ни в чём не повинных людей. Если один ваш начальник втихаря собрался вас топить, отчего бы вышестоящему не попытаться заодно и взорвать крейсер? Вы же тут всякую ерунду с собой возите, – он указал на загромождающие всю корму, задний мостик и боевые марсы решётчатые конструкции.

– Кроме командира есть и ещё более вышестоящие, – мрачно сообщил вахтенный начальник, которому слова Бекетова весьма не понравились. Действительно, войны пока нет, а на эскадре творится чёрт знает что. Сначала грузят на крейсер две сотни подозрительных штатских, говорящих исключительно по-русски, потом ни с того ни с сего затевают бой с не проявлявшими никаких агрессивных намерений русскими же гидропланами, да ещё история с этими, якобы пиратскими катерами… Нормальному, аполитичному моряку такие игры элементарно противны. А теперь, значит, ещё до появления русской эскадры, без всяких переговоров (войны-то по-прежнему не объявлялось) – крейсер топить! Шлюпок, как обычно, и на половину экипажа не хватит, а уж на пассажиров тем более… Одним словом, честному офицеру в этом лучше не участвовать.

За этими мыслями офицер как-то не нашёл времени задуматься – а откуда вдруг появились на крейсере эти люди, а особенно – вооружённые и весьма недурно владеющие ухватками настоящих рейнджеров «мисс».

– Всем тут заправляют представитель адмиралтейства и его научный помощник. По чину оба кэптэны, только видно, что это так, для маскировки. Офицерские мундиры словно вчера надели. Самых элементарных понятий не знают. Тот, что «учёный» – по трапу задом наперёд спускается! – в глазах офицера это было крайней степенью непрофессионализма и обыкновенной трусостью. – Я, в конце концов, никакой подписки никому не давал, – лейтенант-коммандер с некоторым вызовом посмотрел на окружающих.

Возражать никто не стал, хотя и были на мостике три офицера старше него чином и должностями. На необъявленной войне умирать и среди них желающих не нашлось, тем более – настоящей войны уже почти сто лет не было. И только прадеды этих офицеров имели настоящее представление, каково это – когда в эскадренном бою один за одним взрываются от вражеских снарядов могучие линкоры, а крейсера и эсминцы с всеми экипажами – просто расходный материал. С тех пор ощущение ценности собственной жизни выросло обратно пропорционально степени готовности к геройской смерти «За короля». Этого в своих расчётах Арчибальд как-то не учёл, находясь под впечатлением информации о битвах Нельсона и сражениях Мировой войны. Как и того, что гипнотическое обаяние его личности распространяется только на членов «Хантер-клуба» и тех сухопутных и флотских начальников, с кем он контактировал непосредственно, да и то на расстоянии и со временем угасая. Прочие просто подчинялись воинской дисциплине, сохраняя собственную индивидуальность.

– Насколько я знаю, командир в сопровождении вестового отправился как раз к этим так называемым «учёным». Кэптэн Френч со своей компанией располагается в запасном командном пункте под кормовым мостиком и в адмиральских помещениях, это палубой ниже, на самом юте. Когда он туда направлялся, вид у него был… так себе. И виски от него сильно попахивало.

– Очень нехорошее сочетание, – как бы только стоящему рядом Уварову, но довольно громко сказал Басманов, так что услышали все. – В таком состоянии глупости как бы сами собой делаются.

– Вас понял, – тут же среагировал подполковник. – Варламова, и вы, пожалуй – повернулся он к Карташову и унтеру Егору, – быстренько туда. Действовать по обстановке, но названных персонажей задержать и изолировать до выяснения. Втроём справитесь?

– По обстановке, – ответил Уварову его же словами Николай. – Если никто сильно сопротивляться не будет.

– Об этом мы позаботимся, – ответил вместо Валерия Бекетов. – Господин старший помощник, возьмите микрофон и по громкой связи скомандуйте отбой боевой тревоги. Офицерам прикажите в полном составе немедленно собраться в кают-компании. Никаких активных действий без специальной команды с мостика не предпринимать. Ничьих команд, кроме ваших, не выполнять. Командир тяжело заболел и госпитализирован…

Старпом смотрел на него бессмысленным взглядом и едва ли был способен всё это связно, да ещё и с нужным металлом в голосе пересказать. Или действительно Мария повредила ему лобные доли мозга, заведующие как раз ориентацией и творческим мышлением, или он мастерски симулировал, уходя от всякой ответственности. Он перевёл глаза на вахтенного начальника, который фактически, по причине отсутствия командира и явной недееспособности его заместителя, до конца своей вахты оставался высшей властью на корабле.

– Придётся вам отрепетовать[35] мои слова, раз господин Макдоннел в отключке. Не нужно пояснять, что невыполнение этого приказа будет иметь самые тяжёлые последствия, ибо нам и всей нашей десантной группе придётся действовать по законам военного времени и в условиях крайней необходимости? Вся ответственность за возможные жертвы ложится на командование корабля, на здесь присутствующих. Вы поняли?

Лейтенант-коммандер, да и все прочие англичане, после всего уже случившегося предпочли вести себя «по факту», отлично уловив содержащийся в словах русского офицера месседж[36]. Что интересно, присутствие на мостике двух красивых, как морские ведьмы, тяжеловооружённых девиц способствовало ещё лучшему усвоению ситуации, поскольку до сего момента никаких женщин на корабле не было, это раз, и автоматы у них были явно не английские, это два.

Глава четвёртая

Командир крейсера коммодор Честер в этот момент вошёл вслед за учёным в его рабочий кабинет, под который тот самым бесстыдным образом использовал запасной адмиральский салон. Большую часть службы почти любого корабля эти роскошные апартаменты пустуют, поскольку адмиралы довольно редко переходят с привычного флагмана на корабли второго и третьего ранга, но даже командиры не осмеливаются его занимать, поскольку идеи (а точнее – капризы) у носителей широких нашивок возникают спонтанно и воплощаются в жизнь мгновенно. Да и вообще традиция. Но для этого «яйцеголового» сделали исключение. Вроде бы пустяк, но и он на фоне водопада неприятностей, обрушившихся на коммодора, усиливал общее раздражение.

– Скажите, – требовал Честер, стоявший, широко расставив ноги, на тёмно-бордовом ковре, притом, что сам Френч, несмотря на знаки различия младшего по чину, плюхнулся в обширное кресло перед заваленным бумагами, рулонами магнитофонных плёнок и перфокартами столом, – есть какой-то способ обратить возможности вашего устройства для спасения крейсера и победы над врагом?

Он уже объяснил профессору суть полученных им от Хилгарта распоряжений и инструкций Адмиралтейства.

– Выбор у нас с вами крайне невелик, хотя мне отвратительно вам это говорить. Или мы как-то сумеем выпутаться, или… Ни один носитель сверхсекретной информации, ни один ваш прибор не должны попасть в руки противника. Меня это тоже касается, следовательно, мы с вами в равном положении, я могу не чувствовать себя виноватым…

– Было бы неплохо, если бы вы смогли несколько чётче изложить ваши представления о том, чего вы ждёте от меня, – осторожно ответил Френч. Он видел, в каком состоянии капитан, и опасался, что его нервы могут не выдержать раньше, чем профессор найдёт выход, устраивающий всех или в крайнем случае хотя бы его лично.

– Я знаю, что вы можете своими машинами не только помехи ставить, вы загипнотизировать любого способны, как этих русских собирались. Думаете, если с Эвансом от меня таились, то я на своём корабле не знаю всё, каждый шаг, слово и поступок любого? Большая ошибка. Сделайте так – прямо сейчас – усыпите или иным способом обезвредьте всех русских, что здесь находятся. Второе – внушите командованию русской эскадры, что нас здесь просто нет. Что мы идём, как и положено, четвёртыми в кильватере «Тайгера». Разве это так сложно?