Большие батальоны. Том 1. Спор славян между собою

двадцать пять – двадцать семь, как сейчас. И лицо ведь меняет, и выражение глаз… А вот с фигурой, походкой, всеми прочими движениями – хуже. Не получается совсем избавиться от настоящего стиля. Он-то знает, видел таких ребят, из самого-самого спецназа ГРУ. Правда, в том и дело, что ребят, как правило – капитанов, лет под тридцать. Те тоже умели так вот двигаться, даже в нерабочее время.

Он не совсем поверил тому, что наскоро, заскочив на минутку, рассказали Эдуард с Григорием. Подробнее обещали позже, когда он с дежурства сменится. Может, по фактам и верно, но вот детали… Уж больно круто, и в американском кино такого не увидишь. А сейчас вдруг поверил. Наступает, так сказать, момент кристаллизации. В настоящий момент – психической.

– Опять у вас что-то приключилось? – стараясь, чтобы звучало понебрежнее, спросил майор.

– Да я даже и не знаю, дядя Боря, – прежней улыбкой сверкнула Вяземская. – У нас или у вас. С тех пор как мы последний раз виделись, что-то интересное произошло?

А виделись они, «по прямой хронологии», ровно шесть часов назад.

– Я вот, честно сказать, после нашего разговора очень насторожился, – сказал майор, обращаясь уже к Фёсту. – Понял так, что вы очень надолго исчезаете и все ожидаемые события могут случиться без вашего участия. А сами – тут же…

– Обстоятельства, друг, обстоятельства, – как бы чуть ёрничая, ответил Вадим. – Думаешь одно, выходит по-другому. Значит, про нападение на дачу Президента и прочие события ещё не слышал?

– Какое нападение? И откуда бы я слышал? У меня весь доступ, – он кивнул на маленький приёмник, гонявший «Радио-шансон». – А остальное – по телику, когда сменюсь…

– Сменщика позови, – сказал Фёст. – Минут на двадцать разговор есть.

– Вон сменщик, в подсобке. И что? – спросил майор, выходя из-за своего бронированного стекла, привычным жестом чуть сдвинул назад по ремню кобуру с «ПМ-ом».

– Да вон там, наискосок, трактирчик есть. Его как, сильно смотрят?

– Не думаю. Некому и незачем. Здесь с самого девяносто пятого года, если не ошибаюсь, никаких сходок не бывало, ни «голубые» не собираются, ни либералы. Иногда удивляюсь, с чего они до сих пор существуют.

Фёст знал – с чего, только не время сейчас ещё и эту тему поднимать.

– Ну давай и зайдём, накатим по-офицерски, есть за что, поверь. Там и поясню моменты.

Трактир имени Гиляровского и вправду был неплох. Малолюден и уютен. Тонкостями кулинарии ни один из трёх офицеров не озабочивался, а диапазон выпивки был как везде.

Только Люда вдруг блеснула эрудицией, наверное, обстановка подействовала.

– Я вот читала, что Владимир Алексеевич, «дядя Гиляй» то есть, если не в хорошем ресторане, рюмку водки закусывал печёным яйцом, и ничем больше.

– Ну, девушка, с тех пор кое-что изменилось, – философски заметил майор.

– Никогда в жизни не ела печёных яиц, – сообщила якобы американка.

– Здесь тоже едва ли подадут. А вообще можно посоветовать, чтобы внесли в меню, – усмехнулся Фёст. И сразу перешёл к важному.

Не вдаваясь в звучащие слишком фантастически детали, он рассказал Борису Ивановичу всё, что случилось за минувшие несколько часов и на самом высоком уровне, и пониже.

– Да? Если так, то совсем интересно, – сказал майор, сохраняя невозмутимость. – А на земле тихо пока.

– А ты спрашивал? – спросил Фёст. – Позвони, если есть куда, я как раз покурю…

Им с Людой хватило времени на то, чтобы недолго подержаться за руки. Он перебирал её пальцы, а она вздрагивала, стараясь, чтобы чувства не отражались на лице.

– Да-а, товарищ командир, – с помрачневшим лицом протянул майор, засовывая в нагрудный карман телефон. – Интересные дела…

– Я другого и не обещал. Но выбор у вас остаётся. Можно и пересидеть. Только во что упрёмся, а, Борис Иванович? Мне отчего-то до сих пор вспоминается «Хождение по мукам». Если бы тогда все на Дон, к Корнилову пошли – как мой тёзка, Рощин, Вадим Петрович, – одно бы вышло. А нам всё вкручивали, что «Тихий Дон» гениальное произведение. Болтайся, мол, как Гришка Мелехов дерьмом в проруби, вот и будешь выражением народной души. И – Нобелевскую премию…

– Ты к чему это, Петрович? – насупился майор, успевший выпить свои «два по сто в одну посуду».

– Да к тому же. Ты, кажись, днём про «Чёрную метку» спрашивал. Так я как раз начинаю мобилизацию. Одни люди своё дело делать на казённых постах будут, другим – конкретная работёнка найдётся. Проще говоря – через день-два в Москве настоящая заваруха начнётся. За это время мы успеем подтянуть кое- какие части издалека, с ТОФ и КДВО[103] в том числе. А там очень много ребят, ни города не знающих, ни во многих других спецпроблемах не разбирающихся…

– Ну?

– Вот конкретно мне сегодня нужно начать, а завтра закончить подбор хоть сотни, для начала, настоящих офицеров, подходящих на роль военсоветников, проводников по городу, дублёров командиров. С настоящими навыками. Уловил?

– Чего тут улавливать. Займусь. Деваться и так и так некуда. Давай подробности, как Высоцкий пел.

– Сейчас. Чтобы стимул был, скажу – когда у нас получится, всех желающих снова на службу возьмём, по специальности или по желанию, на чин-два выше. И всё остальное, вытекающее. Вот, опять же, пойми правильно…

Он кивнул Люде, она открыла сумку на коленях.

Фёст достал оттуда три заклеенных пачки пятитысячных и пачку стодолларовых банкнот.

– Это чисто на оргвопросы. Может, кому машину арендовать надо, кому из Рязани или Владимира доехать, семье на первый случай оставить. Насчёт оружия не беспокойтесь. Этого добра на любой вкус завтра, а то и сегодня к утру, будет – завались. Договорились, Борис Иванович?

– Куда ж от тебя денешься? Других вариантов – ноль. Правильно?

– Так кому как, я же сказал.

– Ладно, договорились. Сотня толковых будет. К утру, как ты и сказал. Мы насчёт быстроты и натиска кое-что понимаем. Потом – по закону домино… Только наоборот.

,

Примечания

1

Для тех, кто не жил в «наше время». Были такие рыбные консервы, где рыбка размером около спички заливалась каким-то томатным соусом и укладывалась навалом в стеклянные банки, которые пустые стоили больше полных. Эти банки объёма 0,25 л широко использовались студентами и деклассированными слоями населения в качестве стаканов, пепельниц и т. п.

2

См. Дж. Лондон. «Морской волк», «Смок Белью», «Смок и малыш».

3

Период (в риторике) – развёрнутое сложноподчинённое предложение с чёткой интонацией и делением на синтаксически единые группы слов.

4

Абрис – контур, набросок, прикид, рисунок без теней (с нем. См. В. Даля).

5

Генерал Тадеуш Комаровский (кличка Бур), руководитель Армии Крайовой в 1943–1944 гг. Организатор и руководитель Варшавского восстания 1944 г., целью которой было захватить столицу до подхода Красной Армии и передать власть лондонскому эмигрантскому правительству. Восстание было немцами подавлено, Комаровский сдался в плен.

6

Ландо-кабриолет – автомобиль, в котором верх открывается только над задними сиденьями, отсек водителя с глухой крышей, отделён от салона звуконепроницаемой стеклянной