– Ну да. Он почти сразу же начал допрашивать меня. Зачем, мол, я первым пошел на контакт… Этот его Орел, должен сказать вам, мощнейшая штука! Я физически чувствовал, как он заставляет меня говорить правду…
Он замолчал. Китаец поощрительно улыбнулся.
– И что же вы ему сказали?
– Черт, я все время боялся, что проболтаюсь о нашей договоренности! Но почему-то, несмотря на страшное давление со стороны Орла, я ни слова об этом не сказал!
Китаец похлопал его по плечу. Открыл холодильник, достал бутылку минералки, налил в стакан и кинул туда таблетку «Алька-Зельцера». Протянул гостю.
– Успокойтесь. Я же говорил вам – под воздействием Орла вы расскажете генералу самое сокровенное. Правду, в которой вы, быть может, не признаетесь даже себе. Говорить правду – высокое искусство, друг мой. Теперь все будет хорошо. Свиридов верит вам – ведь никто не в состоянии сопротивляться Орлу. А значит, мы можем скормить ему еще одну порцию правды.
Глаза Лауреата испуганно расширились.
– Не волнуйтесь, – усмехнулся китаец. – На этот раз ничего личного. Вам нужно будет осторожно сообщить Свиридову, что неподалеку от того района, куда направляется экспедиция Арктического клуба, вы с помощью Спрута видите огромное хранилище предметов. Ведь это так, господин профессор?
– Д-да, – запинаясь, проговорил Лауреат. – Но вам-то откуда об этом известно?
– Мы знаем многое. Знаем, что Спрут показал вам такое же хранилище в сибирской тайге, там, где исчезла Ева. Ведь вы же для этого хотели наладить отношения со Свиридовым, не так ли? Чтобы, заручившись его помощью, отправиться в тайгу и спасти Еву?
– Идите к черту! – взорвался Лауреат, выплескивая стакан с минералкой в мойку. – Вы мысли мои читаете, что ли? Что у вас за предмет, а? Признавайтесь!
Он схватил китайца за отвороты просторной черной рубашки. Тот даже не сделал попытки высвободиться – рубашка поползла вверх, и гость увидел торчащую из-за пояса китайца рукоять пистолета. Вид оружия мгновенно протрезвил Лауреата. Он разжал руки и, бормоча извинения, опустился на стул.
– Догадаться не так уж сложно, – пожал плечами китаец. – Вот только Еву вы сейчас в тайге не найдете, даже с помощью конторы Свиридова. Для того, чтобы найти ее, вам придется отправиться на Северный полюс вместе с Гумилевым.
– С Гумилевым? – лицо Лауреата исказила гримаса злости. – С чего бы этому надутому нуворишу ехать в Арктику?
– Об этом позаботится генерал. А нам с вами нужно сделать так, чтобы Свиридов не только поверил в существование Черной Башни в Арктике, но и взял с собой в экспедицию Орла. Впрочем, он и так почти никогда с ним не расстается…
Проводив Лауреата до дверей, Чен вернулся в комнату, сел на пол и некоторое время посидел в позе лотоса, делая дыхательные упражнения и приводя в норму слегка участившееся сердцебиение. К его удивлению, профессор не оплошал и проделал все в полном соответствии с полученными инструкциями. Теперь у Свиридова появился новый ценный осведомитель, а у него, Чена, – агент, с помощью которого можно влиять на генерала и направлять маршрут арктической экспедиции. Его заказчики могут быть довольны – отныне русские спецслужбы будут играть по партитуре, которую напишет для них Братство Небесного Огня.
Но успокаиваться было рано. Никто не мог поручиться, что Свиридов не устроит профессору еще один допрос, и тот все-таки расскажет о таинственном китайце, предложившем ему выгодную сделку. Жизнь и любовь Евы Гумилевой в обмен на небольшую помощь в передаче информации ГУАПу. Ничего криминального, просто дружеская услуга. В общем-то, Чен был готов и к такому повороту – согласно легенде прикрытия, детально разработанной профессионалами из Братства, он был ученым-биологом из Шанхайского университета, работающим в области клонирования человека. Он хорошо знал Еву Гумилеву (проверить это все равно было невозможно) и искренне хотел помочь ей в изучении аномальных предметов. Узнав от Евы, что один из ее друзей обладает подобным предметом, молодой ученый познакомился с ним и убедил рассказать о принадлежащем ему сокровище государству. Версия, конечно, шита белыми нитками, но Чен искренне надеялся, что до очной ставки дело не дойдет. А если генералу все же захочется испытать действие Орла на нем… что ж, ему есть, чем ответить.
И Чен осторожно дотронулся до висевшего у него на шее амулета – фигурки морского конька, сделанного из серебристого металла.
Глава двенадцатая
Маленький длинноухий кролик
1
– Все получилось, – сказал Андрей Илюмжинову, когда они встретились в условленном месте на верхней палубе. – Спрут у меня.
Кирсан странно взглянул на друга.
– А что с генералом?
– Его тоже пытались убить. Но, к счастью, не убили – когда я уходил из его каюты, он был жив, и, мне кажется, шансы выкарабкаться у него довольно неплохие.
– И ты забрал предмет, воспользовавшись его беспомощностью?
– Ну, в общем, да.
Илюмжинов подумал.
– Не знаю, будет ли он работать в таком случае. Может, нам лучше вернуть его Бунину?
– А если Бунин замешан в этих убийствах? Хотя бы в одном?
– Ну, Спрут все равно не даст ему никакого преимущества. У него чисто информационные функции.
– Да, но правды мы все равно не узнаем.
Кирсан нехотя кивнул. Потом полез в карман и вытащил своего Единорога.
– Дай-ка мне Спрута. Попробую соединить силу двух предметов. Вдруг это все-таки сработает.
Андрей протянул ему серебристую фигурку. Сам он несколько раз пытался «разговорить» Спрута, но безуспешно – ничего, кроме легкого холодка, распространяющегося вверх по руке, он не чувствовал.
Илюмжинов осторожно взял Спрута, положил его на ладонь рядом с Единорогом и сжал пальцы. Закрыл глаза и некоторое время стоял неподвижно, прислушиваясь к исходившим от фигурок вибрациям.
Гумилев терпеливо ждал. Прошло несколько минут, прежде чем Кирсан разжал кулак. Вид у него был такой, словно он только что пытался поднять двухсоткилограммовую штангу.
– Не получается, – проговорил он сквозь зубы. – Что-то я чувствую… от Спрута явно исходит мощный поток информации, я вижу его как широкую сиреневую ленту, на которую нанесены схематичные рисунки. Но рассмотреть их у меня не выходит. Картинка плывет, не фокусируется…
– Все равно тебе повезло больше, чем мне. Я вообще никакой картинки не вижу.
Калмык взвесил на руке обе фигурки.
– Возможно, это оттого, что у меня большой опыт общения с этими предметами. Знаешь, если ты не против, оставь пока Спрута мне. Я немного приду в себя и попробую снова. Единорог явно мне помогает, нужно только потренироваться.
– Хорошо, – кивнул Гумилев. – А что это значит – «приду в себя»? Честно говоря, выглядишь ты сейчас хреново.
Илюмжинов криво усмехнулся и вытер со лба капельки пота.
– Как ни странно, это довольно тяжело физически. Как будто приходится преодолевать сильное противодействие. Что там говорил Бунин? Владение предметами вредно для здоровья?
– Нет, как-то не так. Он говорил, что чем больше у человека предметов, тем труднее ему выдерживать их влияние. И что вроде бы это как-то негативно отражается на умственных способностях.
Кирсан спрятал фигурки в карман.
– Ну, в худшем случае, я больше никогда не буду играть в шахматы.
Андрей не мог не оценить силу духа этого человека.
