то смешной момент, затем продолжил: — Со временем программа обучается, чем дольше я с ней взаимодействую, тем функциональнее она работает. Она самообучается, понимаете? Самостоятельно перенимает мою манеру общения и не просто подставляет стандартные ответы, а отвечает что-то осмысленное даже на тупые вопросы вроде «Как дела?». Эта программа находит всё, что мне нужно, и мне даже не приходится вбивать текст — я общаюсь с ней по микрофону. Я говорю ей: детка, найди для меня кое-что, — и она находит прежде, чем я заканчиваю объяснять, что мне нужно. Это словно мой виртуальный клон. И ещё кое-что насчёт её обучаемости. Она через месяц после активации уже умела читать литы на шестнадцати языках, если это вам о чём-нибудь говорит.
Литы — это старый детский шифр, в котором буквы менялись на похожие символы, менялись окончания, суффиксы. Не бог весть какое шифрование, визуально всё читается просто. Когда-то такой шифр помогал скрыть тексты в чатах от запросов дотошных поисковых программ, но длилось это недолго.
Тем не менее ещё одна удобная опция для личного поисковика. Не надо самому заниматься настройкой — уже большой плюс.
— Где ты его взял? — спросила Лиска.
— Друзья помогли. Я, кстати, не триста, а шестьсот кусков отдал. Слишком много посредников было.
— У мой кузина тоже такое есть, — подал голос серб с ником Кэтчер, живущий где-то в Баварии. — Очень нравится.
Он говорил по-немецки, но настолько плохо, что переводчик в наушниках не справлялся.
— Спутник знать о хозяине всё. Из этого следовать уникальный защита, который нельзя сломать. Он понимать хозяина как человека, я тоже видеть в нём себя виртуального.
— Говори на родном языке! — раздражённо попросил поляк.
— Хорошо, но я чуть забыть свой родной говор, — сказал серб. — Давно не дышать на родине, слова стать чужие…
Поляк обречённо отмахнулся.
— И как этот спутник можно обучить модифицировать вирус? — спросила Лиска у француза.
— Понятия не имею, — ответил тот. — Спутники, которые нам дали, уже заточены под каких-то людей. Надо для начала избавиться от заточки, получить так называемые чистые клиенты.
— А у нас сейчас грязные?
— Спутники настраиваются где-то в одном месте, — пояснил француз. — Я не знаю, где и кто их делает, там такая цепочка посредников, что даже Синдикат не разберётся. И каждый спутник уникален и модифицирован под конкретного хозяина. Как он настраивается, никто не знает, но, насколько я знаю, без настройки спутников не бывает.
— Я подозревать, что первичной настройкой занимаются русский программисты, — сказал серб. — Святой Петербург, иметь вы такой город?
— Иметь, иметь, — пробормотал Лекс, у которого с Питером были связаны не самые лучшие воспоминания.
— Я думать, что можно делать защитные программы на основе спутника, — сказал серб. — Учить менять шифрование, некоторые кодировки. Про вирус не думать, но так можно тоже. Я пробовать писать скрипты в прошлый месяц. Есть на моем ноутбуке, я доработать и показать вам позже.
— Хорошо, — кивнул Лекс. — Кто-нибудь уже просматривал исходники этого… спутника?
При этих словах он мрачно посмотрел на Лиску. Этой ночью он хотел посидеть с исходниками, но пришли Лиска с Андерсом, пьяные и весёлые. Лекс хотел их выпроводить, но Лиска чуть ли не на коленях уговорила его на ночные бессмысленные разговоры.
Андерс вчера пил, курил, снова пил — а сегодня сидит так, словно у него вместо головы наковальня.
— Это не искусственный интеллект, — пробормотал поляк.
— Ладно. Тогда сейчас я вам расскажу про «Стакс». А потом мы разойдёмся по рабочим местам и будем думать, что со всем этим делать.
— Что ты нам можешь рассказать нового про «Стакс»? — хмыкнул поляк. — Мы же его вместе уже модифицировали.
— Расскажу как минимум то, что я сделал оригинальную версию этого вируса, — сказал Лекс.
При этих словах Андерс поднял голову и гордо посмотрел на всех, словно это он был автором «Стакса».
— Ты? — недоверчиво спросил поляк.
— Ну, вообще-то нас было трое, — признался Лекс. — Ещё Симон и Тулли.
— Я всегда подозревал, что эти двое работали вместе над чем-то крупным! — Поляк хлопнул в ладоши. — Но у меня была мысль, что они — виртуалы одного человека.
— Нет, это два разных человека, — сказал Лекс. — Мужчина и женщина, по-моему, даже муж и жена.
— Точно так я и думал! — снова хлопнул поляк в ладоши.
— Но их с нами нет, — сказал Лекс, чуть повысив голос. — Поэтому рассказывать буду я, как ведущий разработчик «Стакса». Вирус «Стакс», оригинальная версия. Писалась для атаки на ресурсы ядерного проекта одной…
— А где есть они? — неожиданно спросил серб.
— Что? — Лекс, недовольный тем, что его перебили, уставился на серба. — Ты о чёем?
— Они жить ещё или отказались и всё?
— То есть?
Все уставились на серба, явно не понимая, о чём речь.
— Ну… я просто решить, что их убивать, если они знать про нас и отказаться…
— Курва-матка-чешуя, ты боевиков пересмотрел? — выругался поляк. — Мы же не с убийцами работаем.
— А с кем? — мрачно спросил француз.
Над столом повисла долгая неловкая пауза.
Лекс откашлялся.
— Я всё же расскажу вам про «Стакс». Как вы знаете, оригинальная версия использует уязвимости «Окошек», одна из которых, «нулевой день»…
— Прежде чем продолжишь, сотри, пожалуйста, «AI». — Поляк поднял руку, указывая на доску. — Это не искусственный интеллект, а удачно собранный пакет поисковых программ.
Лексу захотелось подойти к нему и отвесить хорошую затрещину. Вряд ли это троллевидное существо решится на ответку.
Всё же он стёр буквы. А потом около получаса рассказывал детали написания вируса, и ещё почти два часа после этого они до хрипоты спорили друг с другом, пытаясь определить свои дальнейшие действия.
В этот же день вечером Лекс находился в комнате для совещаний в полном одиночестве, если не считать голографического изображения Лотара Эйзентрегера.
Вайтборд был безжалостно исчёркан разноцветными фломастерами. Надписи на нескольких языках, стрелочки, кружочки-квадратики — хаос, родившийся после споров, которые, в общем-то, ни к чему толковому не привели.
Лекс делал первый доклад. Отчитался, что провели первое совещание и приступили к работе.
Завтра раздача тасков. В течение недели первые результаты. Лозунги, цифры, термины.
Эйзентрегер явно не понимал большую половину слов, которые использовал Лекс и почти наверняка плохо переводил звуковой адаптер. Тем не менее ариец терпеливо слушал, не перебивая.
Отчёт был коротким, минут на десять. Когда Лекс закончил, возникла пауза, затем Эйзентрегер неожиданно спросил:
— Кстати, ты тоже думаешь, что мы их ликвидировали?
— Что?
— Твой сотрудник, серб… Кэтчер, кажется. Он считает, что мы могли ликвидировать твоих друзей
