в глаза. Тот заморгал, прищурился.
— Свет убери. Развел гестапо, понимаешь…
— Перебьешься, — грубо ответил Слесарев, но лампу все-таки немного отвел в сторону. — Так звать тебя как?
— Дмитрием зови. Только закурить дай… Может, развяжешь?
Капитан ничего не ответил.
Дал сигарету. Чиркнул спичкой.
Дмитрий-Кактус, неловко держа сигарету губами, задымил. Прищурился: сигаретный дым попадал в глаза.
— А это кто там у тебя? Эстонец?
— Нет, — зло ответил Сергей. — Китаец. За рисом зашел.
— Здорово, мы за ним гонялись, нужно отметить, — не обращая внимания на Слесарева, продолжал Дмитрий. — Вот ведь незадача, как в воду канул. Как не было. Ни следов, ничего. А он, стало быть, сюда…
— Скажите, что с Мельниковым?.. — неожиданно для себя спросил Хейти.
Дмитрий удивленно вытаращил глаза.
— Хорошенький вопрос. Особенно когда его задает человек, из пистолета которого вышеозначенный лейтенант Мельников и был застрелен. Или вы знаете еще одного человека с пистолетом «глок», который пьянствовал с Русланом Тимофеевичем в тот вечер? Не знаете? Жаль…
Хейти молчал. Дмитрий напряженно сверлил взглядом его силуэт на фоне окна. В сгустившихся сумерках, да с лампой в лицо, он мог видеть только силуэт.
— Я его не убивал, — наконец сказал Хейти. — Мне его убивать было незачем…
— Возможно, — согласился Дмитрий и сразу спросил: — А кто тогда?
Хейти снова замолчал.
— Ты зачем ко мне в квартиру влез, Дима? — взял инициативу на себя Сергей. — Да без понятых… Нехорошо.
— Слушай, капитан, ты не особенно ерепенься. Ты укрываешь человека, находящегося в розыске. И вообще… — Он сделал многозначительную паузу.
— Да ну?! — Слесарев удивленно округлил глаза. — В розыске?! Это новость, ничего не скажу.
— Угу, — вклинился Хейти. — Каком таком розыске? Я себя вчера по телевизору видел. Гуляю, достопримечательности рассматриваю. По стольному городу Москве. Вы там искали?
— Точно гуляешь? — спросил капитан.
— Как дважды два. Сегодня видел, — в тон ему ответил Хейти. — Под тем соусом, что, мол, визит протекает успешно.
— Ой, ну прекратите, а… — устало сказал Дмитрий. Пепел от сигареты упал ему на брюки. Он дернул ногой, пытаясь его стряхнуть. — Хватит мне тут заливать. Вы в дерьме по самые уши. Оба. На одном висит убийство и обвинение в шпионаже. А второй пойдет за пособничество. Это в лучшем случае. А если Ваньку валять не прекратит, то «за измену Родине» я ему устрою, как два пальца… Вам понятно, господа юмористы?
— Ясно, — тихо подтвердил Слесарев. — А вот если кто-то не заткнется, то я еще и за убийство пойду… Дмитрий презрительно усмехнулся.
— Кстати, — Сергей повернулся к Хейти, — как это ты, дорогой северный сосед, можешь пойти по статье за шпионаж? Что это ты, дорогой мой, в нашем городишке нашпионил? Уж не тарелку ли летающую порешил ты украсть?
При этих словах Хейти вдруг стало нехорошо. В голове послышался знакомый гул. Комната поплыла перед глазами…
Он изо всех сил ухватился за краешек стола, рядом с которым стоял. Под руку подвернулся какой-то листок. Хейти сжал руку. Послышался хруст, что-то покатилось. Рассыпались карандаши.
Гудящая тишина начала давить на уши.
Слесарев не заметил этой перемены и продолжал клоунским тоном:
— Али, может, ты порешил, мил человек заморский гость, у нас уворовать секрет производства хитрого снадобья, люпином именуемого? Да… Есть что воровать в нашем королевстве… Когда в нем такие славные охраннички сидят…
— Капитан… — начал было Дмитрий.
Но Хейти не слышал уже слов, погружаясь в вязкий черный кисель сумеречной комнаты. Где-то там, наверху, остались проблески сознания, Хейти он казались солнечными бликами на поверхности воды, а сам он погружался все глубже и глубже, все сильнее и сильнее подчиняясь чужой воле.
Наверное, впервые он не потерял сознания полностью. Неизвестно, что было этому причиной. Может быть, сознание уже успело приспособиться к тяжести чужеродной ориентировки. Может быть, сопротивляемость организма немного поколебала стальные оковы постороннего разума. Может быть, стремление быть свободным, свойственное любому человеку, все-таки взяло верх в борьбе с беспамятством.
Неизвестно. Просто Хейти видел и осознавал все, что происходит с ним, но сопротивляться не мог.
Уже не глазами стороннего наблюдателя, а своими собственными глазами Хейти видел, как его руки медленно поднимают пистолет. Направляют на сидящего на стуле Дмитрия.
В опустевшей голове твердо застряли две установки. Именно установки, потому что мыслями это назвать было трудно. Программа…
1. Обеспечить сохранность человека, имеющего доступ к Объекту.
2. Уничтожить лишних свидетелей и работников, связанных с Объектом, могущих помешать осуществлению задания.
Далее программа определяла «человеком, имеющим доступ», Сергея. А «работником, связанным с Объектом», — Дмитрия. Последний должен быть уничтожен.
Где-то там, внутри, Хейти чувствовал, есть еще множество пунктов…
Добротно и грамотно сделанная программа…
Погружаясь все глубже, Хейти последними каплями воли пытался удержать непоправимое, направив все силы на указательный палец правой руки, неуклонно вдавливающий спусковой крючок. Удержать… Удержать… У «глока» предохранитель тесно связан с курком, впервые Хейти об этом пожалел.
Он еще видел, как падает вместе со стулом Кактус-Дима, как капитан Слесарев махом ноги вышибает пистолет из рук Хейти…
— Водки! Водки!!! Водки ему!!! — кричит, кажется, Дмитрий. — Водки!!!
А потом пол повернулся вертикально, потемнел и больно ударил по голове.
Гул пропал.
Темнота упала на глаза.
Но не та темнота чужой власти, окутывавшая до этого Хейти ватным одеялом, а просто темнота, которая наступает, когда спишь.
«Водки мне… Это он про меня… — мелькнула мысль. — Напоят. Гады».
ГЛАВА 25
Лишь когда человечек мрет, лишь тогда он не врет.
Напоили эстонского рыцаря прилично. Вернее сказать, даже не напоили, а наполнили: пока он
