как собаки. Нет, хуже собак. Ээх, ты хоть раз так мерз дома?
– Нет, дома было слишком жарко, – покачал кудрявой головой Ээх. – И, знаешь, я лучше буду мерзнуть здесь, чем лежать под пулями там.
– А вернуться домой можно? – невинным тоном спросил Звягин. – Вам больше нравится работать в мастерской, чем воевать, я уже понял, но если бы вдруг понадобилось или захотелось домой?
– Кто знает, куда ведут тропки между мирами? – философски заметил Гвырл. – Одно радует – пока мы никуда не рыпаемся, наши двойники здесь не появятся. Мы застолбили участок. И нечего жаловаться – в этой общине жить не так уж плохо. В других местах нас могли посадить на цепь или заставить грести на пиратских галерах – знаем мы эти дела.
Звягин задумался. Галеры его ничуть не прельщали. Гвырл прав, они попали не в самую худшую ситуацию. Пусть у него и нет отдельной квартиры, собственных денег и возможности покидать город, а работать приходится десять часов в сутки шесть дней в неделю – можно придумать жизнь гораздо хуже и неприятнее. Но и приятнее тоже…
А насчет того, что его место никто не займет… Отец Протагор тоже говорил об этом. Выходит, своего двойника встретить нельзя по определению? В волновой структуре мира человек является объектом, который занимает свое единственное положение, как частица-фермион в определенном квантовом состоянии? Другие могут и не пытаться попасть в занятый мир, потому что «орбита не свободна»? Тогда если в его родной мир переместился другой Звягин, домой ему уже не попасть. С другой стороны, Звягин отсюда не сможет вернуться домой, пока здесь он… А был ли здесь Звягин? И хочет ли он вернуться? Все зависит от того, куда он попал.
– Кормят здесь лучше, чем в армии, – овощи дают, – неторопливо продолжил Ээх, видимо имея в виду под овощами лук и чеснок. – А в войсках мы, случалось, неделями падаль жрали. Сытно, конечно, но очень противно.
Василий вздрогнул. Его опять потянуло на улицу – подальше от людей в целом и от Гвырла с Ээхом в частности. Вот вроде бы и неплохие ребята, не обижают его, хотя вполне могли бы, – но не к душе. И мир этот не к душе…
– Как к контрабандистам попасть? И что у них еще ценного есть, кроме виски? – спросил Звягин, отодвигая игральные кости в сторону.
– Ты хочешь попытаться? – оживился Гвырл. – Ну да, на местных-то ты больше похож, чем мы с Ээхом… Борода вот отрастет длинная – так и вообще не отличить.
Звягин задумчиво поскреб густую щетину. В зеркало на себя он не смотрел уже много дней. Да и не было у них в комнате зеркал – зачем они простым работягам?
– Местным послабления насчет городской черты имеются, – объяснил Ээх. – Они за городом бродить сколько угодно могут – лишь бы разрешение имелось.
– От кого?
– От инквизиторов.
– Интересно… Так куда надо идти? Где расположена база контрабандистов? Что для них ценно? И что у них есть?
Гвырл усмехнулся:
– А виски принесешь?
– Если получится.
– Чувствую я, сбежать ты собрался, – проницательно заметил Гвырл. – Зря. Очень зря, парень. Дальше будет только хуже. Но отговаривать не стану – каждый выбирает для себя, опять же нам с Ээхом просторнее будет. Так что не беспокойся, не сдадим. А база у них на реке, вниз по течению. И машинки для переноса есть.
– Пространственно-временные преобразователи?
– Я ж не такой умный, как ты, парень, – хмыкнул Гвырл. – Мы называем это машинками. Точнее – дьявольскими машинками…
После разговора с соседями Звягин не бросился очертя голову к контрабандистам. Он опять прогулялся по набережной вдоль зеленой реки, прикинул, где удобнее выйти за город. Во всяком случае, не по самой набережной: реку патрулировали стражники – и пешие, и на лодках. И не по дороге, которая шла метрах в двухстах выше реки. Поле вдоль дороги было голым, но если выйти вечером… Или ночью…
Пожалуй, лучше ночью. Но комендант общежития, Фадей Гаврилович, сухой старичок с острыми глазками, строго следил за тем, чтобы постояльцы ночью сидели дома и не шумели. Похоже, он вообще не спал или дремал очень чутко – когда Василию случалось выходить из комнаты ночью, он неизменно видел свечу, зажженную на «вахте», и бодрствующего старичка. Иногда Фадей Гаврилович беседовал о чем-то с постояльцами, а иногда бродил по коридорам, прислушиваясь, что творится в комнатах. Если он увидит, что поднадзорный жилец отправился куда-то ночью, без промедления сообщит стражникам.
Если не придешь на работу – об этом сразу станет известно тем, кто осуществляет за ним надзор. Кстати, кто непосредственно руководит этим надзором? Мастер их цеха Абу Бен Зураб? Фадей Гаврилович? Или отец Протагор? А скорее всего, какой-нибудь стражник, которого Звягин даже не знает в лицо. Значит, бежать надо из общежития. И тогда, когда комендант ничего не заподозрит – в конце концов, поверку по вечерам он не устраивает.
Но выходной для этой цели не подходит – слишком много стражников на улицах. Вечером их меньше. Вроде бы… Или они лучше прячутся, или хуже видны. Значит, вечером в ночь на выходной. Через неделю.
Еще один важный вопрос – с чем идти к контрабандистам? Надежды, что они перенесут его в другой мир, да еще и по его выбору, просто так, по доброте душевной, у Звягина не имелось. Не для того они занимаются рисковым промыслом, чтобы проявлять благотворительность. Значит, нужно добыть что-то ценное. Но где? И как?
Украсть? Не лучший способ. Можно даже сказать, плохая идея. Да и красть нечего и негде. Что можно ограбить в этом городе? Продуктовый или одежный склад? Еще один вариант – заработать. Но при здешней системе оплаты труда это попросту невозможно.
Личные вещи – мобильный телефон, бумажник, пиджак – Звягину и не подумали вернуть. Собственность Василия была невелика: ряса, носки, грубые кожаные туфли, половинка куска мыла и зубная щетка. Лишней еды и той не оставалось – он съедал все подчистую.
Пожалуй, какую-то ценность имели инструменты в мастерской. Но обирать людей, которые дали ему пусть и скудную, но еду и пусть неуютный, но кров, Звягин считал аморальным. Может быть, он делал в своей жизни плохие вещи, но хорошее отношение нужно ценить. По меркам здешнего общества он был чужаком, незваным пришельцем – и все же его не обижали. Правда, не давали удовлетворить настойчивое желание – убраться прочь, но руководствовались при этом самыми лучшими побуждениями.
За неделю Звягин накопил немного еды – две луковицы и три сухаря – и позаимствовал в мастерской бутылку для воды. Бутылок было много, поэтому пропажи не должны были хватиться.
Субботы Василий ждал с нетерпением. Голос рассудка подсказывал ему, что с Гвырлом и Ээхом говорить о контрабандистах не стоит – те могли из добрых побуждений заложить его отцу Протагору или стражникам. Обещали молчать, но вполне могут раскаяться – настроение соседей переменчиво…
Всю неделю Звягин с особым усердием точил вертолетные лопасти, а в субботу вечером прихватил с собой резец – какие ни на есть, а оружие и предмет для обмена – и побрел к реке. Там он поблуждал по трущобным кварталам – может быть, в них кто-то жил, а скорее всего, большинство домов было заброшено, – потом вышел на окраину, внимательно огляделся и побрел по полю. Смеркалось.
Никто не погнался за Звягиным. А когда опустилась ночь, Василий понял, что заблудился. Он примерно представлял, где находится река, но не был в этом твердо уверен.
Ближе к полуночи начал накрапывать мелкий дождик – не редкость для этих краев, здесь почти все время было мокро и холодно. Василий дождю обрадовался – стражникам не хочется мокнуть, как и всем другим людям. Он повернул к реке и вышел на дорогу. И здесь едва не наткнулся на патруль – хорошо, что три стражника шли с фонарем и переговаривались между собой. Звягин отбежал в поле и ждал около часа, подозревая, что патрульные могли заметить его и оставить в кустах засаду.
