спиной к бетонной стенке, натянул на колени разлохмаченные края бриджей и, глядя перед собой, проговорил:
– Тень… а у меня тоже есть мама…
– Где? – осторожно спросил Тенька.
– Не знаю… Но точно есть… – И он рассказал.
Теньке это можно было рассказать. Он был не просто один из друзей, а человек, «знающий о Свире». Это оказалось их общей тайной. Тенька однажды поведал Кабулу свои сны о красной игрушечной лошадке, и оба пришли к согласию, что эта лошадка – Свир.
– Только все так запутано, – подосадовал Тенька. – Непонятно, где он теперь? Или остался в рюкзаке, или был рядом с Зубом, когда мы повстречались…
– Наверно, рядом с Зубом. Похоже, что старался увести меня подальше от опасности… Но непонятно, почему не дался мне в руки. Обиделся на что-то?
– Наверно, он еще вернется…
– Хорошо бы… А то без него иногда такая грусть…
Но это была в те дни единственная грусть Владика Переметова. Он верил, что дальше у него не будет несчастий. А пока он жил у Витали, там «приглядывала за ребенком» Алена. Видимо, от хорошей жизни, Владькины волосы начали быстро отрастать и превратились из арестантской стрижки в симпатичную золотистую щетку.
Вернулся Спарин, пообещал уберечь Кабула от неприятностей, когда его начнут разыскивать приемные родители и «всякие опекунские деятели». Но пока никто не разыскивал. Похоже, что «слегка потрепыхались для порядка» (по словам Витали) и забыли. Потому что мало ли таких мальчишек в Империи…
Впрочем, про Империю Кабул никогда не думал – как и она про него. Но был случай, когда в одну из хороших минут он сказал:
– Тень, а я знаю теперь, где моя родина…
– Где?
– В этих дворах…
Здесь, в этом кусочке зеленого мира, жили «дру?ги», за которых можно было положить «душу своя».
Потому-то он, Владька Переметов, там, на Косе, упал сверху на Теньку Ресницына, пытаясь защитить его своим телом от шнурованного ментухайского башмака.
Но это было потом…
Тенька, Шурик Черепанов, Кабул, Данька Сверчок и Эвка Полянская купались на оконечности Косы. И был с ними Дед-Сергей, только он не купался, а сидел под солнышком у фундамента водной станции. Щурился с усмешкой, поглядывая на «брызги-визги». Наконец купальщики выбрались на травку, попрыгали, вытряхивая воду из ушей, обсыхая и натягивая одежду. И вдруг ударил звон!
Тревожно гудел сигнальный рельс. Потом отозвались другие рельсы и колокола.
Оказалось, что у въезда на Косу остановился пыльный фургон с надписью «Зелентрест». От него шли вразвалку несколько мужичков с бензопилами на плечах, с приставной лестницей и веревками.
Далеко не прошли. На пути встала шеренга. Беззаботные такие ребята, улыбчивые и… решительные. И откуда взялись? Вроде бы за минуту до того студентов на Косе было всего человек пять…
– Вы куда, работнички топора? – сказал паренек с рыжей курчавой шевелюрой и в такой же рыжей футболке. Артур.
– Вы ошиблись адресом, – поддержал его худой очкастый юноша (в школе был, наверно, «ботаником»). – Фронт работ у вас не здесь, а в саду у мэра…
– Ты нам нашу работу не указывай, глиста очкастая, – добродушно отозвался небритый дядька в брезентовой куртке с той же надписью, что на фургоне (похоже, что бригадир). – У нас производственный наряд: спилить, разделать, сложить в штабеля…
– В другом месте, пожалуйста, – улыбчиво попросил рыжий.
– Ну-ка, посторонитесь, школяры, – с ноткой угрозы попросил бригадир.
«Школяры» не посторонились. Они сплели руки на уровне плеч. Бригадир оглянулся на фургон.
– Эй, защитнички! Здесь проблема! Как и ожидали!..
Два дюжих попзоповца в сизо-пятнистых робах прыгнули из машины и не спеша двинулись к шеренге. Тихо позвякивали наручники, пристегнутые к поясам. Качались подвешенные к запястьям дубинки.
За первой шеренгой студентов появилась вторая. Это повыскакивали парни из трех подлетевших к берегу моторок. Тоже сплели руки.
Мальчишки и Эвка оказались между двумя шеренгами. Сунули головы сквозь строй первого ряда. Здесь же оказался и Дед-Сергей. Он вежливо раздвинул двух студентов и встал впереди. Вскинул острый подбородок.
– Приказываю разойтись! – потребовал попзоповец с одинокой звездочкой на офицерском погоне.
Дед-Сергей поднял руку, она слегка тряслась.
– Товарищи, что вы делаете! Эти тополя посадили ветераны! Это наша история!..
Бригадир пояснил с ухмылкой:
– Дед, история кончилась вместе с военными юбилеями. Ветеранам пора на печку, а люди должны работать. Как там в вашей старой песне: «Трудовые будни – праздники для нас…»
У Дед-Сергея покраснела тощая морщинистая шея.
– Ты наших песен не пел! И наших деревьев не сажал! И не суйся к ним… лесоруб ушибленный!..
Бригадир, видать, любитель был поспорить.
– Такая жизнь, дедуля! Сажают одни, пилят другие…
– А взятки за это получают третьи. Ваши начальнички, – отбрил «ботаник». – С вами-то поделились? И с доблестным ПОПЗОПом?
– Еще раз требую разойтись! – тонким голосом завопил попзоповский командир. – Вы оказываете сопротивление сотрудникам правопорядка!
– Сопротивление беспределу! – так же громко ответил рыжий Артур. – На это каждый имеет право!
Командир и его помощник-старшина взяли дубинки на изготовку. Быстро, почти рысцой, двинулись к шеренге. Лица у них были никакие – как деревянные плашки. Будто у теток из «ювеналки»… Попзоповцы успели замахнуться…
Студенты были, видать, парни не промах. Сначала полетели от шеренги дубинки, затем их владельцы. Старшина даже сделал кувырок назад. Затем оба вскочили. Командир поднес к губам рацию:
– Пост! Вызываю наряд!
«Ботаник» оглянулся.
– Шли бы вы, ребятки, отсюда.
– Шпарьте к моторкам, пусть вас отвезут подальше, – посоветовал Артур. – И вы, Сергей Сергеич…
Дед-Сергей упрямо шевельнул плечами и умело крутнул в руках трость. А мальчишек и Эвку те, кто стояли сзади, ловко взяли за плечи и отодвинули за себя. Студент в ковбойской шляпе и малиновых шортах посоветовал:
– Мотайте к лодкам, сейчас тут может быть всякое…
Конечно, к лодкам они не «умотали». Эвка первая подала пример: взлетела по наклонному стволу до нижних сучьев и уселась там, нахально болтая ногами в кружевных желтых гольфах. Мальчишки тоже полезли на тополя. Шурик вскарабкался по бугристому стволу, протянул руку Теньке. Они оказались в развилке. Тенька уселся в ней, а Шурик забрался повыше…
Сквозь листья Тенька видел на соседних деревьях Кабула, Сверчка, Эвку. И… вдруг его сжало тоскливым воспоминанием. Словно такое уже было! Где, когда?.. И он вспомнил. Дед-Сергей рассказывал! Как сыпались, «будто груши» с деревьев, подстреленные мальчишки. Полвека назад, в городе Новочеркасске…
Страшно не стало, нет. Но Тенька почувствовал всей душой, что сейчас
