закрывал глаза, но не отмахивался от легких «снежинок», не прятал лицо.
Среди могил кружила белая метель. Тополиный пух падал не только на гостя, медленно двигавшегося по узкому проходу. Легкие хлопья опускались и на алые розы, которые принес человек. Сергей бережно прижимал букет к себе, словно пытался уберечь его от метели, но вьюга не могла убить цветы, она не была ни ледяной, ни даже студеной. Холод поселился внутри.
Сергей тяжело переставлял ноги – с трудом шел вперед, все надеясь, что это сон, ошибка. До тех пор, пока не приблизился к могиле, еще надеялся: сейчас очнется, сбросит путы кошмара. Все будет хорошо, вернется на круги своя.
Но чуть дальше, в конце ряда, вдоль которого брел Поздняков, виднелась свежая могила. Новый аккуратный холмик, недавно выкрашенный крест. И надпись:
Алена Михайловна Маркина
12.05.1983 – 16.06.2008
Аленке недавно исполнилось двадцать пять… Четверть века. На дне рождения, когда принимала подарки, Алька выглядела настоящей королевой бала, ослепительной, полной очарования. Она тогда смеялась: «Не представляю, не могу вообразить себя прожившей еще четверть века».
Вот и не прожила… Сергей опустился на колени, возле могилы. Прямо в белый пух, засыпавший подножие креста.
Он вспоминал другую белую вьюгу – настоящую, рождественскую. Тогда, быть может впервые в его жизни, произошло настоящее чудо. Он искал новую секретаршу для «Дороги в эдем», и Алена впорхнула в офис посреди зимы, вместе с белыми легкими снежинками…
С тех пор минуло более двух лет, но Поздняков ясно помнил тот день. Девчонка вошла в офис, на ее ресницах и бровях таяли снежинки. Алена очень волновалась. Скрывала, старательно прятала это внутрь, чтобы во время собеседования выглядеть деловой, уверенной в себе женщиной. Чтоб никто не понял, как она хочет получить работу.
А он тогда обо всем догадался. Вдруг – неожиданно для себя – почувствовал ее состояние. Алена улыбалась, пыталась казаться естественной, уверенной, опытной. Но ее выдавали снежинки, замерзшие на ресницах. Девушка побоялась смахнуть их – опасалась испортить лицо, трогать помаду и тушь. Не рискнула смазать впечатление от картинки-имиджа… Так и сидела перед Сергеем, улыбаясь сквозь капли влаги, дрожавшие на ресницах.
И что-то вдруг тогда кольнуло Позднякова в сердце. Он сам поднялся с места, взял ее за дрогнувшую руку, проводил до туалетной комнаты, предложив сделать перерыв на пять минут. Пошутил, что Алена в образе Снегурочки восхитительна и вне конкуренции, но теперь он хотел бы уточнить ее деловые качества…
Потом они вновь сидели друг напротив друга, и Сергей слушал девушку вполуха. Он прекрасно знал: не все определяется опытом и рекомендациями, многое зависит от самого человека. Коли есть образование, правильный склад ума и желание работать – можно научиться, вырасти профессионально, превзойти более опытного специалиста. Если только человек будет стремиться…
Позднякова мало волновало то, что говорила девушка. Он уже знал: возьмет Маркину на работу. Просто потому, что хочет сблизиться с Аленой, узнать ее. Все остальное потеряло смысл…
Чай. Да. Он предложил ей согреться – на улице в тот день было холодно. «Чай или кофе?» – спросил Поздняков. Выбрала чай. Некрепкий. Сергей готовил для нее напиток сам – это было непривычно и увлекательно. Потом, позднее, сотни раз получалось наоборот: Алена готовила для него то, что он просил.
Да, некрепкий. «Потому что крепкий чай портит цвет лица», – смущаясь, ответила девушка на немой вопрос. Это было трогательно и забавно. Алена показалась открытой, по-детски беззащитной. Совсем не такой, как те, кто работал у Сергея до нее.
Когда сидела, грея длинные тонкие пальцы о горячую чашку, Поздняков понял: эта женщина будет принадлежать ему. Узнав, что принята, Алена посмотрела на него по-другому: внимательно, с опаской. Показалось: хотела проникнуть в душу. Поняла, о чем думает Поздняков, что хочет от нее. И – догадавшись обо всем, – изучала, пыталась понять: ждать ли от директора какой-то агрессии, прямого откровенного давления? И, словно почувствовав – от Сергея не исходит угрозы, успокоилась.
Потом они сблизились. Не сразу, много позже – сам медлил. Почему-то с Аленой не смог поступить так, как с другими, до нее. Словно в этом было нечто большее, нежели простое влечение мужчины к женщине…
Белая вьюга взметнула в воздух миллионы снежинок, горячим потоком толкнула в лицо. Сергей опустил веки, покачал головой.
Аленка прощала ему. Прощала многое. Она ведь не была ни официальной женой, ни даже гражданской. Поздняков никогда не предлагал ей чего-то подобного, и в голову не приходило… Она терпела. Все прощала. Даже «уик-энды» у Сашки Рудакова… Кажется, любила по- настоящему? Дурак! Даже не успел спросить… Может, самое важное, что сделал в жизни, – добился настоящей любви женщины. Настоящей. Такой, какая в сказках. Но разве теперь узнаешь?
Сергей не плакал. Бережно положил огромный букет алых роз – любимых цветов Алены – к подножию креста. Зачем-то провел ладонью по холмику…
…А больше ведь никто его не любил. Кому он нужен, волк-одиночка, выросший в детдоме? Человек, не знавший ни своих родителей, ни тепла, ни ласки, не умевший создавать уют, дарить тепло…
Белая метель не отвечала на его вопросы. Только закручивалась в столб над крестом. И Сергей вдруг припомнил историю, прочитанную в книге Ангела.
«Дети подрастут, для них наступит другая пора. Кто-то подарит им свое сердце – самое хрупкое, что бывает на свете. Может, полученные уроки помогут обращаться с бесценным даром бережнее, чем со стеклянными игрушками?»
Поздняков поднялся на ноги. Побрел к выходу с кладбища, низко опустив голову. Алена доверила ему собственное сердце, а он остался слеп и жесток. Просто не умел… Нет, не умел обращаться с бесценным даром. Просто рядом, когда был ребенком, не оказалось мудреца, который научил бы беречь хрупкие игрушки…
Оказывается, он по-настоящему полюбил женщину только тогда, когда потерял ее. Понимание пришло слишком поздно. Теперь ему не в силах помочь никакой Ангел.
Белая метель вытолкнула с кладбища на улицу, к джипу, возле которого стояли Майкл Шигин и Гарик Мещеряков.
– Почему просто не взять часть крови из моего тела? – спросил Поздняков. – Это решило бы все проблемы. Ты стал бы обладателем уникального катализатора, который затем можно вводить в организм любого другого человека.
Ведь мы поняли, катализатор – саморазмножающаяся система. То есть не знаю, как сказать правильно, но смысл в том, что, если препарат попадает в кровь, он сам стимулирует организм к выработке дополнительных доз вакцины. Видимо, достигается какая-то определенная концентрация, после чего иммунная система переходит на другой уровень защиты, способна подавлять вирусы, ранее считавшиеся смертельно опасными.
Возьми мою кровь в контейнер. Я знаю, есть способы законсервировать ее. Возьми! Введи себе или кому-то из своих людей. А я уйду. Ты же понимаешь, Майкл, сам по себе я не представляю никакого интереса. Ты ведь – не Ярес, который собирался отжать меня, как алкоголик киску Мурку над ведром, до последней капли.
Поздняков и Майкл сидели в загородной вилле босса «Доброй пираньи», потягивая вино. Шигин, чуть поразмыслив, пришел к выводу, что оставлять Сергея в Москве опасно – его по-прежнему искали сотрудники МВД по незавершенным делам Рудакова – Маркиной и трех бандитов Яреса, бесславно околевших на лестничной площадке дома Алены.
– Ты прав, нет никакого смысла забирать всю кровь, – глянув на
