ТОВАРИЩЕСКИЙ ПОДХОД. МНЕ НЕСКОЛЬКО ЧЕЛОВЕК
ЗАЯВИЛИ, ЧТО ПОСЛЕ ЭТОГО ОНИ НЕ ЗАХОТЯТ
ПОКАЗЫВАТЬ СВОИ ВЕЩИ.
Вот, в сущности, то, что я хотел сказать. Уже достаточно было
сказано, что мы не можем освоить всех проблем, и я не берусь
этого делать». (Аплодисменты).
1 Я цитирую текст стенограммы, в который были внесены правки рукой
М.Ф. Гнесина (РГАЛИ, ф. 2077, оп. I, ед. хр. 329(1), л. 59–62). До внесения
правки вместо «жестко» было «жестоко» (РГАЛИ, ф. 2077, оп. I, ед. хр. 327, л.
59–62).
В отчете о пленуме (Сов. музыка, 1950, №1, с. 49–50) дается
только краткий пересказ выступления Гнесина, причем делается
редакционная приписка: «Однако попытка <предпринятая
Гнесиным> защитить от критики это неудачное произведение
<«Приветственную кантату» Локшина> оказалась в целом
малоубедительной».
На мой же взгляд, именно бесстрашное выступление Гнесина, не
побоявшегося столкнуть Хренникова с самим собой, уберегло
моего отца от самых скверных последствий, которые могло иметь
хренниковское политическое обвинение.
Далее, сопоставляя выступления Хренникова и Гнесина,
нельзя не придти к выводу, что Хренников взялся за
уничтожение Локшина не по своей воле. (Видимо, из каких-то
сфер (из «органов» или из ЦК) поступил приказ и Хренников
вынужден был его выполнять. Но что явилось причиной такого
приказа? Думаю, что в данном случае – не государственный
антисемитизм и уж тем более не борьба честолюбий. (Напомню,
Сталинскую премию за «Песнь о лесах», исполнявшуюся на этом
же пленуме, получил Шостакович.) Уверен, что столкновение
моего отца с «органами», произошедшее незадолго до пленума,
сыграло решающую роль. Уж слишком силен был удар по
«Приветственной кантате» на относительно миролюбивом
пленуме и в слишком уж глупое положение неожиданно был
поставлен весь Секретариат.
Теперь – о последствиях. Конечно, заступничество Гнесина
принесло свои плоды. Хотя в Резолюции пленума
«Приветственная кантата» осуждается еще два раза (!), но уже
заодно с сочинением другого автора (Левитина), тон осуждения
мягче и, что самое главное, нет политических обвинений (Сов.
Музыка, 1950, №1, с. 55). Затем Мариан Коваль продолжает
добивать сочинение моего отца, имитируя профессиональный
анализ (Сов. Музыка, №1, с. 8): «Петь кантату А. Локшина
мучительно трудно. Хор в напряженном регистре,
маловыразительный по мелодии, выпевает нехудожественный
текст. Композитор сосредоточил свои помыслы на внешней
помпезности, без глубокого ощущения полнокровных народных
чувств, обращенных к Сталину». Политические претензии плавно
трансформируются в профессиональные.
обдумывая, что ей делать с Локшиным дальше…
Теперь, по заведенному обычаю, Локшину следовало каяться.
