Подумаешь, прозвучало по радио – на следующий день все
забыли. А если – суд, у Сережи на работе могут быть
неприятности…*
XXI
Мое недоумение
Надо сказать, что самого Сергея Бунтмана я никогда раньше не
видел. Когда-то, давным-давно, был он у нас дома, а я как раз
куда-то отлучился.
И тут, спустя пару месяцев после всех этих событий и
разговоров, случился у «Эха» юбилей, который показали по
телевизору. И Бунтмана там тоже много показывали. Все-таки не
последний человек на «Эхе», как-никак.
Я очень внимательно его разглядывал. И показался он мне
довольно-таки добрым и симпатичным.
Так я и остался в недоумении: кто вы, господин Бунтман? Вы
сами это знаете?
* Суд не состоялся, т.к. выяснилось, что у нас свобода слова и ничего
особенного в передаче произнесено не было; см. Приложение 4.
XXII
Последствия передачи
Последствия передачи были не только разрушительные, но и
неожиданные. Некоторые знакомые стали опасливо сторониться.
Телефон вообще замолчал на две недели. На работе участливо
осведомлялись, как я себя чувствую.
– Хорошо, – отвечал я.
– Хорошо, да?!
Сжалился над нами только Артем Варгафтик из того же «Эха».
Он заступился за моего отца, поскольку по молодости лет не
знал, какая это страшная сила – общественное мнение, и как
опасно с этим мнением спорить.
И вот, мое печальное повествование почти что подошло к своему
концу. Но мне нужно еще рассказать об одном важном событии.
XXIII
Разговор с С.С. Виленским
В конце 2000-го года, уже после бунтмановской передачи, у
меня был разговор с Семеном Самуиловичем Виленским,
председателем историко-литературного общества
«Возвращение», которое объединяет бывших узников ГУЛАГа и
нацистских концлагерей. (Сам С.С. Виленский прошел
Колымские лагеря.) За меня и моего умершего отца ему
поручился один человек очень высоких личных качеств, тоже
бывший репрессированный. Поэтому С.С. Виленский
разговаривал со мной без тени подозрения в мой адрес и обещал
подумать, как можно вернуть моему отцу доброе имя. При этом
он заметил, что в системе НКВД-КГБ существовали специальные
отделы дезинформации, и это обстоятельство могло сильно
затруднить расследование.
Тогда я не предполагал, что пройдет полтора года и С.С.
Виленский, разобравшись в истории моего отца, преодолеет
совершенно невероятные препятствия и добьется исполнения
