не являются доказательством Шуриной невиновности. Он
приводил еще предъявленное ему слово «блевотина», сказанное
им в адрес советской власти, которое мог слышать только Шура,
стоявший близко от него в тот момент, и даже рисовал мне на
клочке бумаги, кто где тогда стоял. И я ушла с тяжелым сердцем,
понимая, что я потеряла навсегда доверие человека, мне и Шуре
не безразличного.
Вскоре после этого Шура встретил у нас во дворе Алика,
который, как показалось Шуре, его караулил. Между ними
произошло бурное объяснение, в ходе которого Алик задавал ему
прокурорские вопросы, среди них и такой: «Откуда же у тебя
были деньги, чтобы ходить по ресторанам, ведь ты же тогда
нигде не работал?» И Шура в ответ обругал его последними
словами.
Вернувшись домой, Шура рассказал мне об этой сцене. А потом,
помолчав, добавил: «Но вот, что странно. Я действительно
слышал от Алика некоторые слова из числа тех, которые ему
предъявили на следствии. Не понимаю, откуда
узнать!»
февраль 2001
ПРИЛОЖЕНИЕ 2
Мария Вениаминовна Юдина сыграла огромную роль в судьбе
моего мужа. В этом коротком приложении невозможно рассказать
всю историю их взаимоотношений, и я остановлюсь лишь на
нескольких моментах, которые считаю самыми важными.
М.В. Юдина и Шура познакомились в композиторском Доме
творчества «Сортавала» в августе 1949 года (они оказались
соседями в одном коттедже). Вот как Юдина описывает свои
первые впечатления от знакомства с Шурой в письме к Е.Ф.
Гнесиной от 13.08.49:
« <…> Неожиданно моими спутниками в Сортавала оказались
два молодых композитора и теоретика – М. Меерович и
А. Локшин. Я о них много слышала, об их больших познаниях и
замечательном ансамбле в 4 руки от разных превосходных
музыкантов – но реально увиденное мною превзошло все мои
предположения. Так как трудно говорить о двух лицах сразу, то я
сперва напишу о Локшине. Это несомненно человек гениальный;
в чем? Да во всем; в сочинениях, кои я пока почти не знаю, но по
«почерку» видно –
Фабиановна, умнейших людей нашей эпохи и беседовала с ними;
по эрудиции; по скромности; по артистизму…
Не привлечь его к нам, в Ваш Институт – это значит пройти мимо
громадного явления, его не понять и не оценить. Ему все легко в
искусстве, как – в другом смысле – Моцарту – в этом громадная
сила и тайна его воздействия; могу вообразить, как его будут
боготворить студенты – надо же дать им побольше поэзии, у них,
увы, слишком много прозы…
Что он может делать?
