инструментовку, сочинение, партитурное чтение, музыкальную
литературу, наконец – ансамбль. На
пока 29 отроду и может он занять пока скромное положение
ассистента. Никакого «клейма» на нем нет, он был в
консерватории, потом был просто – режим экономии,
сокращение, – и Свешников с Орвидом ведь вообще никого не
знают, не любят и не ценят. Приглашение его пройдет, я уверена,
абсолютно благополучно. Сведения еще о нем: ученик
Мясковского, кончил в 44 г. и работал ассистентом; еврей;
человек чрезвычайно серьезно больной (живет с кусочком
желудка всего…) и мужественно и весело свою болезнь несущий,
но это ведь и должно вызывать внимание к нему… И, м. б.
благодаря этому также человек особенно сверкающего
темперамента <…> »*
Самоотверженные попытки Марии Вениаминовны устроить
Шуру на работу так ни к чему и не привели, но это не помешало
их дружескому общению.
В Москве Шура и М.В. Юдина жили в тот год в одном квартале
на Беговой улице; вернувшись из Сортавалы, они продолжали
* «Мария Юдина. Лучи божественной любви». М.-СПб, 1999, с. 428.
общаться почти ежедневно. Шура делал для нее фортепьянные
переложения инструментальных сочинений Брамса, Баха, а она
их играла на своих концертах в Малом зале. (Ноты этих
переложений, к сожалению, потерялись, и, несмотря на все наши
усилия, найти их пока не удалось).
Это общение продолжилось и потом, когда мы с Шурой
поженились. Надо сказать, что Юдина все время старалась
помогать Шуре в его обычной, немузыкальной жизни. Расскажу
лишь об одном таком эпизоде. В августе 1951 года, когда у нас с
Шурой родился сын, мы оказались в скверной ситуации, так как у
Шуриной сестры Муси была открытая форма туберкулеза.
Юдина, узнав об этом, переселила Мусю жить к себе, а сама
переехала жить к знакомым; Муся жила у Юдиной до тех пор,
пока лекарства не подействовали и туберкулезные палочки не
перестали выделяться.
В начале пятидесятых Юдина часто бывала у нас, дарила Шуре
ноты, книги. При этом меня и нашего с Шурой ребенка она
игнорировала, считая, видимо, нас существами, не
заслуживающими внимания. Я же смотрела на нее как на
небожительницу, боясь сказать лишнее слово.
Обычно во время этих встреч Юдина играла Шуре, а он ее
критиковал, порой безжалостно. Помню еще, что Шура
занимался с ней чтением партитур Малера. А иногда они вместе
играли в четыре руки.
И так продолжалось до 1956-го года, когда между ними
произошел внезапный разрыв: теперь, случайно сталкиваясь на
концертах, они старались не замечать друг друга.
Многочисленные письма М. В. Юдиной, скопившиеся у Шуры за
шесть лет их дружбы, он уничтожил. Причиной всему этому
послужила, видимо, встреча Марии Вениаминовны с Верой
