этом оттопырить мизинчик.
— Ладно, — Лариков понял, что добиться от нее ничего полезного не сможет, и посмотрел на меня.
Я пожала плечами.
— Если что-то вспомните, вы нам расскажете, — попросил он ее.
Она величественно поднялась и кивнула, протягивая ему руку.
Лариков на этот изящный жест отреагировал типичнейшим образом.
Сначала он задумчиво посмотрел на протянутую ему длань, а потом коротко кивнул и пожал ее.
Бедная девица огорченно вздохнула и повернулась к выходу, а я с трудом сдерживала смех.
— Ларчик, золотце мое, — сказала я, когда за ней закрылась дверь Филиппова кабинета, где мы проводили наши «задушевные беседы». — Когда тебе дамочка протягивает таким жестом руку, она ждет поцелуя, а не рукопожатия.
Он вытаращился на меня в немом изумлении.
— Лучше скажи, что ты думаешь по ее поводу.
— Ничего я пока не думаю, — вздохнула я. — Она слабонервная, конечно, но опыт учит нас, что слабонервные люди так же способны на убийство, как и сильные. Вообще жаль, что наш «жучок» потерялся. С ним определить преступника было бы куда легче.
— На нет и суда нет, — развел руками Ларчик. — Будем работать старыми дедовскими способами. Давай следующего.
Я уже пошла к двери, как вдруг он остановил меня:
— Да, Сашенька, спроси у Маркелова, вызвал ли он сюда Поздякова. Если нет, то напомни ему, хорошо?
— Хорошо, — вздохнула я.
Мерзкий Маркелов смотрел на меня похотливо-восхищенными очами. Не приведи господи решит последовать волковскому примеру!
Может быть, у мафиози на меня особенная какая-то реакция? Ну, скажем, в моей крови присутствует вещество, на которое у человека с преступными идеями сразу происходит реакция?
Фу, глупости я какие-то говорю! Я как раз проходила мимо зеркала и взглянула на себя мимоходом.
Ну конечно, кто ж, кроме человека с преступными намерениями, на такую рожицу польстится? Простодушие так и плещет через край, смешиваясь с детской наивностью!
И никакого особенного парадокса в их внимании нет. Просто с такой детской внешностью человек наверняка окажется для них находкой. Облапошивай сколько влезет!
Я вздохнула. Хорошо еще, что мое внутреннее «я» не сочеталось с внешним обликом.
Или мне это только кажется, а на самом деле я, как любит выражаться моя мамочка, «дурочка дурская»?
Особенно порассуждать на эту сложную философскую тему у меня времени не было, и я сбежала вниз по ступенькам, чуть не сбив с ног маленького старичка в дорогом пальто.
— Простите, — пробормотала я и пошла дальше, но, чувствуя на себе его пристальный взгляд, обернулась.
Он стоял, рассматривая меня с огромным интересом.
«Наверняка преступник, — подумала я. — Раз я так ему приглянулась, что он от меня глаз оторвать не может!»
Маркелова в комнате не оказалось, и я спустилась в гостиную, раз уж мне пришло в голову так называть это безвкусное и аляповатое помещение в готически-нуворишском духе.
Конечно, Маркелов там и находился. Вытянув ноги перед камином и накинув на плечи плед, он потягивал что-то из фужера, мечтательно уставившись на огонь. Прямо лорд Байрон, а не гроза честных лавочников!
Кроме него, в комнате находилась дочка Лица с восхитительным именем Стелла, которая преспокойно листала журнал и не обратила на меня никакого внимания, причем получилось у нее это, на мой взгляд, чересчур демонстративно.
Я подошла к Маркелову и села на соседний стул.
— Привет, — сказала я.
Маркелов поднял глаза, которые тут же зажглись бешеной страстью, и радостно улыбнулся.
— А, белль Александрин! Что нового выяснилось?
— Лариков просил узнать, позвонили ли вы господину Поздякову, — сказала я.
Маркелов начал раздумывать. Думать он явно не любил, хотя и пытался это делать так старательно, что на одно мгновение мне показалось, что я вижу, как у него шевелятся мозги.
На самом деле, конечно, он просто морщил лоб.
— Так вроде бы он приехал уже, — наконец надумал что-то Маркелов.
— Как? — удивилась я.
— Старикан в пальто из кашемира не пробегал разве?
Ах, вот как. Значит, этот старикан и есть знаменитый Поздяков!
— Ну, пробегал. Только я не знала, что это он.
Потом мне вспомнилось, что Эльвира назвала Поздяковым того старика, который был в кабинете у Филиппа в роковой для него вечер.
Значит, их было двое?
Я поднялась.
— Куда ты? — попытался остановить меня Маркел. — Посиди, поболтаем. Или ты меня боишься?
— С чего это? — буркнула я. — Меня босс ждет.
Впрочем, причина моего поспешного бегства из гостиной была не в этом.
Просто в это мгновение в зале появилась пара, страшно меня раздражающая.
Оживленно беседуя, туда вплыли Эльвира с Пенсом.
Я решительно двинулась к выходу, стараясь обойти их на безопасном для их здоровья расстоянии. С Пенсом я вообще не разговаривала, делая вид, что он напрочь отсутствует в природе. И, хотя он таращил на меня грустные и удивленные глаза, я не снисходила до объяснений — нет прощения в моей душе коварным изменникам!
— Сашка! — заорала Эльвира с такой радостью, что я заподозрила ее в осознанном стремлении уничтожить меня зрелищем своего торжества. — А мы тебя везде искали.
Пенс, по моему лицу догадавшийся, что я и теперь не намерена его замечать, сразу поник и начал рассматривать дурацкие обои на стенах.
— Я работаю, — сухо ответила я, — в отличие от некоторых, которые посвящают свою жизнь сплошным развлечениям.
С этими словами, чувствуя себя вполне удовлетворенной, я пошла к выходу с гордой улыбкой полезного существа.
— Что это с ней? — удивленно спросила Эльвира у Пенса. Тот ничего ей не ответил, но я предположила, что он по своей милой привычке пожал плечами.
Конечно, поднималась я по лестнице куда медленнее, чем спускалась. Страдания терзали мою душу, и я чувствовала себя примерно так же, как какая-нибудь героиня из Филипповых дурацких романчиков.
— Бог ты мой, какая пошлая ситуация, — пробормотала я, останавливаясь ненадолго возле окна, чтобы прийти в себя и полюбоваться первыми снежинками, падающими с неба, чтобы тут же растаять.
— Чтобы растаять…
Я сегодня была настолько сентиментальна, что грустная участь снежинок почти вызвала слезы у меня из глаз.
Наверное, я бы расплакалась, как последняя дура, если бы не странные истеричные выкрики, доносящиеся из комнаты Елены.
— Нет креста… — визжала она.
Потом дверь открылась, и Елена вышла наружу. Одна-одинешенька.
