— Так-так. — Лариса призадумалась. — Ты извини, я сейчас.
— Что ты собираешься делать?
— Есть план, — кратко сказала Лариса. — Я скоро вернусь. На всякий случай договорились: я тебе не сестра, а следователь из милиции. Поняла?
Младшая сестра разговаривала со старшей в командно-приказном тоне, но последняя только с готовностью кивала.
— Слушаюсь, гражданин начальник, — почти серьезно ответила она.
Лариса тем временем облачилась в плащ и, выйдя за дверь, направилась к квартире номер тридцать восемь.
Она позвонила. Но за дверью стояла абсолютно мертвая тишина.
«Не мог он никуда выскочить, не мог! — упрямо думала Лариса. — Он дома, просто боится и не открывает…»
И тут за дверью послышался еле слышный шорох.
— Откройте, пожалуйста, — попросила она. — Я знаю, что вы дома. Я вас видела сейчас на балконе.
Лариса старалась говорить громко и твердо. И это возымело свое действие. Как говорилось в русских народных сказках, дверь тихонько отворилась — и перед Ларисой предстал «Леший», который уже успел умыться и приодеться. Вот, правда, губа у него распухла еще больше и приобрела синюшный оттенок. А по выражению лица Лешего можно было понять, что он готов к очередным превратностям судьбы, не имея больше сил демонстрировать ей свою юношескую непокорность.
— Вы Алик? — поинтересовалась Лариса.
— Да.
— Уголовный розыск вас беспокоит, — бесцеремонно входя в квартиру, произнесла она. — Мне нужно с вами поговорить.
— А в чем дело? — нерешительно поинтересовался Алик, тем не менее освобождая Ларисе проход в квартиру.
— Старший следователь Котова, — представилась она. — Я вам сейчас все объясню.
Она вошла в прихожую и сама закрыла за собой дверь. Размякший Алик послушно отпрянул назад.
— Чтобы избежать недоразумений, давайте уточним, как ваша фамилия.
— Пшеничников, — ответил совсем растерявшийся студент.
— Вот именно вы мне и нужны, — сказала Лариса и подкрепила фразу жестом указательного пальца, который уперся прямо в футболку Алика.
— А документы у вас есть? — робко поинтересовался Пшеничников.
— Документы? — переспросила Лариса, проходя в квартиру и, подражая милиционерам, осмотрела ее.
И вдруг резко повернулась к Алику:
— Ты что, кино насмотрелся? — повысила она голос. — Может быть, тебе еще права зачитать и ордер показать? Документы я в машине оставила! Но если надо, могу и принести.
Она говорила решительно и твердо, не оставляя у Алика никаких сомнений в серьезности своих намерений и в том, что от того, как он будет себя вести, зависит его дальнейшая судьба.
— Да нет, не надо, — пошел Пшеничников на попятную.
— Ты один дома? — спросила Лариса чуть более мягким тоном.
— Один.
— А с кем живешь? — Котова даже сама себе поражалась, насколько органично она играла роль рядового мента.
— С друзьями. Они все в институт подались. — В голосе Алика прозвучала некоторая угодливость.
— И много у тебя друзей?
— Да не очень. Мы четверо здесь квартиру снимаем, — пояснил Алик.
— Знаешь, а кое-кто из твоих друзей меня очень интересует, — сказала Лариса, пристально глядя на студента. — Дело в том, что привели меня к тебе поиски некоего гражданина Алексея Юрьева, имеющего явные нелады с законом.
И Леший выдал себя. Сегодня был явно не его день. Он замер на секунду, как хамелеон, пытающийся слиться с окружающим его миром. Лариса уловила этот секундный импульс.
«Надо ковать железо, пока горячо», — подумала она.
И, не давая жертве опомниться, продолжила:
— Меня интересует именно он. И оперативная информация вывела меня именно на тебя. Что скажешь, Пшеничников?
— Я не знаю, где он, — тут же начал оправдываться Алик. — Правда, не знаю. Он уже дней десять как исчез и не появляется.
Его вид стал еще более испуганным. Пшеничников явно хотел поскорее покончить с неприятным для него разговором, да и с визитом Ларисы вообще.
— Ну, коли он, как ты говоришь, исчез, значит, за все пока придется отдуваться тебе. Ты понимаешь, о чем я говорю? — Лариса снова сделала паузу и внимательно посмотрела на своего собеседника.
Весь ее вид как бы предостерегал Пшеничникова от опрометчивой недооценки важности этого разговора.
— Ты что думаешь, я к твоим соседям заходила просто так, в гости, чайку попить? — повысила она голос. — Я полагаю, что ты давно уже сообразил, почему я здесь. Вспомни, ведь мы с тобой уже виделись.
«И к чему это я приплела?» — пожалела Лариса о последней фразе.
Однако эти слова были произнесены как раз к месту. Потому что Алик тоже запомнил ту встречу. Тогда он эту женщину чуть было не толкнул, торопясь войти в кабину лифта. И произошло это на следующий день после кражи у соседей. Он как будто остолбенел и не знал, что ему делать дальше, пребывая в совершенной растерянности.
«Ни дать ни взять — финальная сцена из гоголевского «Ревизора»! — подумала Лариса. — Только в исполнении одного актера».
Она понимала, что парня необходимо чем-то дожать. Но поскольку козырей в ее колоде почти не было, ей пришлось блефовать:
— Ты же прекрасно знал, что рано или поздно это случится. Если не я, то к тебе пришел бы кто- нибудь другой. Так что давай выкладывай как на духу про Юрьева, про монеты и вообще про все. Ты пойми, сейчас у тебя есть шанс. Не для протокола, поскольку эта наша с тобой беседа носит неофициальный характер. Ведь ты же умный парень и понимаешь, что вовремя признать поражение и покаяться в содеянном есть признак здравомыслия!
— А что рассказывать-то? — задал вопрос Алик.
Лариса так и не поняла, возымел ли ее монолог действие и юноша просто не знает, с чего начать свой рассказ, или нет. И она продолжала давить на его психику:
— Ты только пойми — я ведь не просто так тебя нашла, наугад. Если я здесь, значит, кто-то мне о тебе рассказал. Ты ведь знаешь про чистосердечное признание. А кто не успел — тот опоздал. Так что давай рассказывай все сначала и по порядку.
И Алик решил больше не томить душу изнемогавшей женщине. Но его рассказ о том, как он дошел до такой жизни и что успел в ней совершить, был не всегда последовательным и имел некоторые упущения.
Родился и вырос Олег Павлович Пшеничников в городе на Неве — Ленинграде, ныне именуемом Санкт-Петербургом. Папа его, Павел Николаевич, был военным моряком и по роду своей службы частенько подолгу отсутствовал дома. Мама — Галина Сергеевна — вела домашнее хозяйство и воспитывала единственного сына. Мальчик рос здоровым и красивым, на радость родителям. Они ласково звали его Алик, и впоследствии он представлялся не именем, которое значилось у него в паспорте, а именно так.
