напомнил композитору шуршащую бумагу, отчего у него самого пересохло в горле. Тем не менее он встал и, вежливо поклонившись, вышел вслед за посланником.
Пройдя через черный ход, они сели в ожидавшую их коляску с поднятым верхом, где провожатый тут же завязал глаза композитору черным шелковым шарфом. Чайковский не возражал, полностью поглощенный таинственностью происходящего. Некоторое время он слышал только стук копыт о булыжную мостовую и скрип коляски.
Наконец они остановились, и провожатый помог композитору вылезти из экипажа и встать на твердую почву. Скрипнула дверь, Чайковский почувствовал, как проходит мимо стоящего в дверях человека, должно быть, дверь открыл лакей, услышавший, что подъехала карета.
Они прошли не более десяти шагов, после чего Чайковского усадили в кресло, сняв с его лица черный платок.
Перед ним в изящной позе сидел высокий мужчина, лицо которого скрывала птичья маска. Чайковский тут же безошибочно узнал в нем баварского короля.
Вопреки странностям, окружавшим всю эту встречу, разговор начался сразу же, да так непринужденно, что Петру Ильичу показалось, что он знал короля всю жизнь.
В ту ночь Людвиг блистал остроумием и поражал своего нового знакомого осведомленностью во многих областях науки и искусства. Прекрасная память помогала королю хранить множество интереснейших сведений, которые он теперь с щедростью, достойной великих, изливал на приезжего.
Очарованный Чайковский признался королю, что приехал в Баварию в тайном желании увидеть Его величество. Потому как именно его, короля, известного во всем мире как Король–Лебедь, он и хотел сделать героем своего будущего балета «Озеро лебедей». Говоря это, композитор сделал намек, что мечтает поглядеть на знаменитый Хохеншвангау и лебединое озеро, воспетое миннезингерами и прославленное лебедиными рыцарями.
На что король вдруг ответил неожиданно резким отказом, обидевшим и немного напугавшим Чайковского, решившего уже было, что нашел в Людвиге не просто короля, а человека, который мог бы стать его другом и меценатом.
Увидев замешательство гостя, Людвиг извинился, пояснив, что не имеет ничего против того, чтобы композитор совершил путешествие по Баварии и посетил интересующие его места, но при этом он не только отказывался официально принимать его в своих резиденциях, но и заклинал Чайковского никогда и никому не рассказывать об их встрече.
– Дело в том, что меня преследует страшный рок, – король порывисто сорвал с лица маску, представ перед изумленным композитором во всем блеске своей красоты. – Наделенные необыкновенно сильной магией, мои враги делают все возможное, для того чтобы разлучить меня с теми, кто мне сколько–нибудь дорог. И решись я пригласить вас в Баварию, на вашу голову тотчас обрушатся семь египетских казней. Поэтому прощайте и помните: душа Короля–Лебедя всегда с его друзьями, а значит, и с вами.
С этими словами Людвиг вышел из комнаты. В полной тишине Чайковский посидел еще какое–то время, переваривая услышанное. Потом он поднялся и вышел вслед за королем. В прихожей композитора дожидался давешний провожатый, который вежливо предложил композитору вновь завязать глаза, после чего посадил его в карету и довез до гостиницы.
Приехав в Россию, Чайковский тут же взялся за создание нового балета, надеясь, что баварский король когда–нибудь услышит о нем.
После смерти Короля–Лебедя Чайковский проклял «Лебединое озеро», в котором он невольно предрек гибель Людвига.
Братья
Однажды в гости к Людвигу в замок Хохеншвангау пожаловал его брат Отто. Людвиг не видел его после истории на озере. Правда, уже тогда ему удалось собрать неопровержимые доказательства непричастности брата к очередному заговору иллюминатов. Тем не менее он не спешил первым призвать к себе Отто.
Брат явился накануне приезда в Мюнхен Вагнера, который по договору с мюнхенским театром должен был поставить в нем «Мейстерзингеров». В такой счастливый день Людвиг решил забыть нанесенную ему обиду и отнесся к брату со всей благосклонностью, на которую только мог быть способен.
Они долго разговаривали в кабинете Людвига, куря и попивая замечательный коньяк из личных запасов короля.
– Маман пеняет тебе, что ты до сих пор не женился. Ты ведь знаешь, как это важно для нашей семьи, – говоря это, Отто решил, что брат прикажет вышвырнуть его из замка, так нахмурился Людвиг при одном упоминании о браке.
– Смотрел ли ты «Тангейзера»? – вопросом на вопрос ответил Людвиг.
– «Тангейзера»? – Отто вопросительно поднял брови. – Гм…
– Конечно же нет. Впрочем, я и не ожидал ничего иного, – Людвиг с грустью посмотрел на брата. – Хочешь знать, почему я до сих пор не женат? Отвечу тебе метафорой. Когда–то жил знаменитый бард Тангейзер. Я опускаю его родословную, так как историки путаются, даже называя дату его рождения, я уже молчу об именах его благородных родителей, которых, похоже, вообще никто не знает.
Не суть. Тангейзер был самым лучшим менестрелем Германии. Красоте его стихов и голоса изумлялись не только люди на земле, но и боги на Олимпе. Однажды Тангейзер пел возле так называемого грота Венеры, когда прекрасная богиня предстала перед ним во всем блеске своей красоты и славы.
Она поцеловала Тангейзера, забрав его в свой грот, откуда открывался другой мир – мир, прекраснее которого не было ничего на свете.
Несколько лет жил Тангейзер в сладком плену. Но однажды ему захотелось побывать на родине, повстречаться с другими трубадурами, поучаствовать в турнирах.
Прощаясь с ним, Венера сказала, что ему будет очень тяжело в мире людей, так как его сердце остается с нею. Тангейзер не поверил богине и вернулся к людям.
Он участвовал в турнире трубадуров в Вартбургском замке и заслужил главную награду, вручать которую должна была самая красивая девушка королевства. Это была прелестная Елизавета – племянница ландграфа Тюрингского. Тангейзер тут же влюбился в нее. И велел своему герольду оповестить собрание, что сейчас знаменитый Тангейзер исполнит песню в честь несравненной Елизаветы.
Он начинает петь, но вместо того чтобы петь о Елизавете, поет о Венере. Был неслыханный скандал. Оскорбленные таким поведением трубадура дамы покидают турнир, рыцари бросаются на Тангейзера с обнаженными мечами, но Елизавета спасает Тангейзера, признавшись, что любит его и желает выйти за него замуж.
Ландграф соглашается помиловать Тангейзера, но в наказание принуждает его отправиться в Рим на покаяние.
Проходит несколько лет, Тангейзер возвращается из Рима. Возле Вартбургского замка его встречает трубадур Вольфрам фон Эшенбах[34], с которым он был дружен в былые времена.
Тангейзер признается ему, что Папа не простил его грех, сказав, что снимет проклятие с трубадура не раньше, чем его посох зацветет. Куда ему теперь – мир людей не для него, остается вернуться в грот Венеры.
В это время мимо них проходит траурная процессия. С ужасом Тангейзер видит, что хоронят Елизавету. Убитый горем он падает тут же мертвым. В это время мимо идут пилигримы, которые несут небывалую весть – папский посох зацвел.
– Когда мы были мальчиками, ты говорил, что встречаешься с русалкой из Шванзее. Теперь… – Отто почесал затылок. Хотя, может быть, ты и прав, тот, кому открылся мир, прекраснее которого не было на свете… имеет право отказываться от благ этого…
Некстати вспомнив о русалке, Отто было пожалел о своей несдержанности, опасаясь, что брат все–таки накажет его за проклятую актрису, с которой кронпринц невольно свел его, но в лице Людвига не было заметно ровным счетом никаких перемен. Брат счел это неплохим знаком.
Когда Отто прощался с королем, лицо Людвига освещала блаженная улыбка человека, испытывающего в этот момент наивысшее наслаждение. Казалось, что он сейчас пребывает в другом, совершенном и прекрасном мире, в который Отто не будет допущен никогда.
