таким образом жизнь, Мария Кровавая[10] купалась в ваннах, наполненных кровью девушек, Жиль де Ре… Скоро мне тоже ничего другого не останется, чтобы сохранять свою жизнь… Потому что Алексей…»
И тут она все вспомнила, опустошенный шприц выпал из рук и покатился по кафельному полу ванной. Ольга вылетела в комнату и, застонав, опустилась в кресло у телефона.
Отчаяние заняло три минуты. Потом она собралась и бросилась на телефон. Вскоре по команде был поднят дежурный охранник, сотрудники издательства, учителя школы, в которой учился Алексей Дан (она вычислила по домашним телефонам) и, не официально, милиция, и, естественно, ее непосредственная крыша.
Ольга металась по квартире, не зная, куда бежать и карауля любые сообщения, идущие на телефон и Интернет. В течение часа ничего путного не поступило. Выяснилось, что из школы Алексея забрал мужчина в серой униформе охранника. По уверением училки, Алеша знал похитившего его человека, так что не оставалось сомнений, что предатель находился в штате и заезжал за мальчиком не в первый раз. Но более подробной информации о внешности похитителя классная руководительница сообщить не могла. Охранников в издательстве было десять, и кто должен был заезжать за Алексеем, могли знать начальник охраны и сам охранник. Но, как назло, начальник не брал трубку. Машину, на которой похититель заехал в школу, нашли брошенной в соседнем дворе, и сейчас с нею работала бригада экспертов, выискивая отпечатки пальцев.
Впервые Ольга попала в такое положение, когда ни деньги, ни влияние, ни даже ее собственная кипучая энергия не могли принести ей никакой пользы. Она хотела уже сама броситься на поиски сына, как вдруг в дверь позвонили. На пороге стояла Лада.
– Что тебе? – выдавила Ольга, намереваясь захлопнуть перед вновь воскресшей сестрой дверь.
– Я пришла поговорить о Питере, – Лада вздохнула, прикладывая платок к разбитой и уже припухшей губе. – Кстати, я опять угодила в какую-то диверсию. Так что даже не знаю, материал я передала, но вот уцелел ли он после взрыва… – она сокрушенно покачала головой. – Надо позвонить этому журналисту домой.
– Журналист? Ну, да с которым ты должна была встретиться на Канале Грибоедова. И что?
– Как что? Надо же выяснить!
– После. Давай завтра. Я тороплюсь, – Ольга схватила сумку, ища мобильник.
– Ладно, – сестра повернулась к двери, – а Алешки что, нет дома?
– Нет! – Ольга наконец нашла мобильник и открыла перед Ладой дверь. – Почему ты спрашиваешь? Он пропал, похищен, все на ушах, а ты приходишь и рассказываешь про взрывы и потерянных журналистов. До них ли мне сейчас?
– Похищен?! – Глаза Лады округлились, лицо покраснело. – Где? Когда?
– Из школы.
– Да я же его сегодня видела.
– Где? – Ольгины пальцы впились в руку Лады, она чувствовала, что вот-вот новая, более мощная волна комы захлестнет ее. Но не собиралась отступать.
– Ехал на джипе с охранником, это как раз на канале было. Ты же не думаешь, что его взрывом засыпало? Нет?.. – слезы полились, будто кто-то открыл краники. – Охранник тот самый, что был, когда ты меня взяла на работу.
Но сестра уже приказывала по мобильнику отыскать проклятого похитителя.
Летя по лестнице, Ольга заметила примостившегося в углу пролета второго этажа бомжа: явление в Питере довольно-таки обычное, если не считать того, что убранная итальянской плиткой, с миниатюрными статуями парадная тщательно охранялась круглосуточно дежурившей внизу милицией, и она просто не могла допустить такой экземпляр на лестничную клетку. Мало того, желтая, явно азиатская физиономия старика с белой бородой, казалась еще темнее из-за ярких оранжевых одежд. Рядом с ним лежала видавшая виды соломенная шляпа, больше похожая на летающую тарелку, если, конечно, их можно делать из рисовых листьев. Заметив Ольгу Дан, старичок поспешно привстал опираясь на высокий посох, и протянул ей мешочек.
– Не откажите в любезности, – вежливо заговорил он, – вы, я вижу, женщина добрая, так не поможете бедному страннику? Видите ли, это у меня мешочек для подаяния деньгами, есть еще для риса и хлеба. Сегодня я хотел было пообедать, но вдруг обнаружил, что самый важный денежный мешочек прохудился, так не сочтете ли вы за труд…
– Вот вам, – на ходу Ольга швырнула бродяге несколько монет, завалявшихся у нее в кармане. И выскочила из подъезда. Следом за ней, чуть ли не держась за стену, мимо старика не шла, а, скорее, ковыляла Лада.
– Извините меня, уважаемая, – окликнули ее старик. – Но ваша подруга дала мне это, – он показал на деньги, – в то время как я всего лишь просил ее заштопать мой мешок. Впрочем, нельзя пенять на судьбу, никогда не знаешь, где обретешь истинное счастье.
– Да, да. – Лада отерла пот со лба и, вынув кошелек, подала нищему.
– Ну, вот опять! – он удивленно поднял брови. – Вы, наверное, сочтете меня грубияном, подношение следует принимать в деревянную чашу, и только так, но да не отсохнет рука дающего. Впрочем, не стоит вам так торопиться, уважаемая, – с этими словами он зацепил Ладу крючкообразным набалдашником посоха и, не поднимаясь, подтянул к себе. – Нечего вам там делать, – глядя в глаза ошалевшей от подобного обращения женщине, все так же спокойно посоветовал он. – На что вам это нужно, смею спросить? Пальба, резня, кровь и слезы. Ваша сестра и сама прекрасно справится. Помните, «если долго сидеть на берегу, можно увидеть, как мимо тебя проплывает труп твоего врага».
Через полчаса предатель был обнаружен и, вспоминая любимую передачу «Очумелые ручки», Ольга продемонстрировала негодяю, что можно сделать при помощи двух кусочков мокрой губки и двух проводков. Конечно, она могла бы проводить показательные занятия и после того, как он выдал все имена и место, куда поместили Алексея, но не хотелось попусту тратить время.
Когда Ольга закончила с допросом, на улице ее уже дожидались две машины скорой и с десяток спецназовцев, вызванных по такому случаю объявившимся начальником охраны. Не вдаваясь в подробности операции и скомандовав, куда ехать, Ольга забралась в первую машину. Завизжала сирена. По опыту общения с ребятами вроде этих, Ольга понимала, что строить их бесполезно, неэффективно и неправильно. Например, она не видела никакого оружия, но была на сто процентов уверена, что оно есть и, что хуже, никогда не знаешь, что в следующий момент может сыграть роль этого самого оружия.
Ольга достала из сумки портмоне и, расстегнув его, вынула фотографию Алешки и протянула главному. Фотография пошла по рукам. И всё так же, молчком. Ну, не «скорая», а троянский конь.
– Только осторожно, пожалуйста, он не должен пострадать.
– Ясное дело. Не беспокойся, – тощий, как сушеная вобла, мужик вернул ей фотографию. – Все будет в лучшем виде. – А если в доме, куда едем, будут другие дети?
– Будут и будут, – делайте что знаете, мне-то какое дело?
Выехали за черту города, сирена замолчала. Ольга облокотилась было на кушетку, но не смогла расслабиться, напряжение как будто сделалось еще сильнее. Вдруг представилось, что на этой кушетке будет лежать окровавленный Алексей. А врач… Интересно, есть ли среди спецназовцев врач?
Ольга сжалась, ей протянули фляжку с коньяком.
– Я пойду с вами, – глухо напомнила она условия договора.
– Зачем это, барышня? – начал было вобла, но осекся, нарвавшись на взгляд серых, цвета стали глаз, на которые он словно накололся и теперь они прошили его насквозь.
– Затем, что уговор был. Либо мы идем вместе, либо никаких денег. И я…
– Да успокойтесь вы, – вмешался в разговор спецназовец постарше, – Хозяин барин. Не хотите спокойно в машине посидеть, – ваше дело, хотя, если по уму, то вы нам деньги платите, а мы работу делаем, зачем же мешать?
– Хочет, пусть идет. Здравствуйте, Ольга, – откуда-то снизу донесся приглушенный голос. – Помните меня. Мы с вами на Охте один раз в заварушку попали. Ну и поураганили тогда…
