Дениев, маленького роста, плотный, подвижный и энергичный офицер, тотчас предложил программу:
— Сначала в гостиницу. Оставим вещи, и в Дом культуры завода «Грознефть»: там уже идет регистрация делегатов съезда. Представитесь Завгаеву. Вечером — знакомство с городом. Идет?
Дениев понравился мне сразу. Рассудительный, гостеприимный, не суетной, ведет себя достойно и степенно. Чувствуется, цену себе знает.
У Дома культуры нефтеперерабатывающего завода полно людей. Однако Завгаева отыскали без труда. Он стоял неподалеку от центрального входа, оживленно разговаривая с высоким худощавым мужчиной в коричневой каракулевой папахе, в котором я без труда узнал знаменитого танцора Махмуда Эсамбаева.
Дениев, извинившись, представил меня.
— Заждались Вас в гости, Николай Сергеевич, — хитро улыбаясь, сказал Завгаев. — Нехорошо, нехорошо...
— Ваша правда, — развел я руками.
На какое-то мгновение наши взгляды сошлись. Я попытался угадать, как он относится к конфликту, вспыхнувшему из-за 30-строчной заметки в «Красной звезде». Но глаза Доку Гапуро-вича по-прежнему светились хитроватой улыбкой.
— Проблемы есть?
— Нет, все в порядке.
— Тогда ждем от вас в «Красной звезде» объективную информацию.
Вот и укол!
И снова — беженцы.
Это произошло в августе 1990 года в Ростове-на-Дону. От нас, постоянных корреспондентов «Красной звезды» в округах и на флотах, требовалось регулярно передавать в Москву злободневную общественно-политическую информацию. В поисках ее я частенько заглядывал в кабинет спецпропагандиста политуправления СКВО подполковника Александра Назарова, куда стекались вести из всех регионов Северного Кавказа. И вот однажды мне крупно повезло: на столе у Назарова я увидел только что полученные телефонограммы.
— Извини, дружище, — офицер торопливо сунул мне руку, — зашиваюсь с работой. Забегай завтра...
— Завтра не могу — командировка, — бесстыдно соврал я. — Не в службу, а в дружбу: позволь хоть одним глазком взглянуть на свежие сводки.
— Ладно, смотри, — махнул он рукой. — Только в темпе.
Назаров склонился над столом, а я взял в руки стопку телефонограмм. В сводках значилось множество фактов, произошедших на минувшей неделе в республиках Северного Кавказа.
Вот тут-то мне на глаза и попалась телеграмма из Грозного:
«...После того, как на юге Казахстана начались гонения па чеченцев и ингушей, ожидается их массовое переселение в ЧИ АССР. Первые беженцы уже появились в республике. В одном из микрорайонов Грозного ими возведен палаточный городок.
В ряде районов столицы Чечено-Ингушетии неизвестные лица в милицейской форме ходят по квартирам русскоязычных граждан и заставляют их выселяться, назначая конкретные сроки — от недели до месяца.
В Грозненском гарнизоне участились случаи обращения местных жителей к военнослужащим с просьбой продать боеприпасы. За патрон предлагают 3 рубля, за гранату —1,5 тысячи рублей...».
Вот информация — что надо!
— Кто готовил эту сводку? — спросил я у Александра.
Назаров оторвал голову от бумаг и, не поняв сразу вопроса, уставился на меня:
— Какую сводку?
— Из Чечено-Ингушетии.
— А, — щелкнул он пальцами, — майор Алексеев.
— Что он за человек?
— Дима? Нормальный мужик. Служит в политотделе республиканского военкомата.
Назаров, вдруг о чем-то вспомнив, быстро собрал со стола нужные бумаги и заторопился к выходу.
— Ты извини, — уже в дверях он развел руками, — начальство ждет.
— Телефоном воспользоваться можно?
— Звони, звони...
По военной связи вышел на Алексеева, сказал ему, что ознакомился с телефонограммой, которую он передал в политуправление округа, и спросил:
— Вы не возражаете, если я подготовлю в «Красную звезду» за Вашей подписью заметку о тревожной ситуации в республике?
На другом конце провода ответили не сразу. Затем мой собеседник не совсем уверенно произнес:
— Может, не надо? Информация-то закрытая.
Вот те на! Такие факты — и вдруг «не надо».
— Дима, — уже с нажимом продолжал я, — а чего, собственно, вы боитесь? Я ведь не собираюсь публиковать в газете всю сводку. Подготовлю к печати лишь эпизод с беженцами.
В трубке послышался тяжелый вздох.
— А вдруг что не так?
Я, конечно, понимал Алексеева. Эта заметка ему нужна была, как зайцу стоп-сигнал. За славой он не гнался, зато рисковал: если факты окажутся неточными — отвечать перед местными властями придется ему. Тут любой задумается. Мне же, без году неделя попавшему в центральную газету, не терпелось чем-то отличиться, показать себя. А тут такой случай.
— Ладно, — сдался он, — поступайте, как знаете.
— Ну, ты проверь все-таки, — уже по-дружески посоветовал я ему. — Если что — звони.
В тот же день я отправил в Москву 30-строчную заметку под заголовком «И снова — беженцы».
Прошла неделя. Как-то с утра я поехал в штаб округа за телеграммой из Москвы. По пути на узел связи столкнулся с генералом Петровым.
— Как дела, отец? — осведомился Герман Евгеньевич. — Почему не заходишь?
С Петровым, начальником управления кадров округа, у меня были свои, особые отношения. Год назад, когда я только прибыл в Ростов, встречавший меня в аэропорту фотокор окружной газеты Вячеслав Петрович Забашта по прозвищу Дед, предупредил: «Завтра в штабе тебя ждет генерал Петров». «А кто он?» — удивился я. «Большой юморист, — засмеялся Дед, — и почитатель посткоров 'Красной звезды'».
Потом я узнал: этот выдержанный и рассудительный генерал, не один год прослуживший в Забайкалье, дружил со многими газетчиками. Почему Петрова тянуло к нам? Наверное, потому, что умели ценить тонкий юмор, которым он был начинен, как бомба взрывчаткой. Тем, кто попадал под прицельный огонь его иронии, приходилось несладко. Многие побаивались острого языка Петрова.
Я попробовал проскочить мимо генерала.
— Некогда, Герман Евгеньевич, — пытаясь обойти его, сказал я. — Срочная телеграмма из Москвы.
— Минутку, — удерживая мою ладонь, он ловко загородил дорогу. — Ты разберись, что там за заметка в «Красной звезде» о беженцах, которые прибывают в Грозный. Сегодня Центральное телевидение все утро извиняется перед чеченцами.
— Какая заметка? — опешил я.
— Ты что, телевизор по утрам не смотришь? — съязвил Петров. — Сегодня по программе «120 минут» процитировали заметку майора Алексеева о гонениях на чеченцев в Казахстане. Якобы первые беженцы уже прибыли в Грозный, оборудовали там палаточный городок. На самом же деле нет в Грозном ни беженцев, ни палаточного городка. Не через тебя ли, отец, эта информация попала в газету?
Веселенькое утро, нечего сказать. Теперь поди-ка объясни, что ты не верблюд. Попрощавшись с
