Зеркало ее сновидений

чувствует свою работу. То зеркало, которое отлил я, заставляет мои нервы вибрировать. – Он показал на зеркало слева. – Вот это.

– Миледи, – наконец он заставил себя посмотреть ей в лицо. Руки он держал скрещенными на груди, словно бы усмиряя их. Его угрюмость превратилась в тугой клубок беспокойства и боли. – Вы уверены, что хотите совершить это?

– Джерадин… – сейчас, когда он хотел встретиться с ней взглядом, она избегала смотреть ему в глаза. Она никогда не умела отказывать и просто приноравливалась к обстоятельствам. Но она не принадлежала этому миру. Все это не имело смысла.

И как можно мягче, она сказала:

– Пожалуйста, поймите – я не воплотитель. Ничто из происходящего скорее всего не имеет со мной ничего общего. Вы не заставляли меня придти с вами сюда. Вы просто попросили меня последовать за вами, и я пошла, сама не знаю почему, – призналась она. – Наверное просто хотела убедиться, что моя жизнь может быть не только такой, какой она была. Я не хотела простосидеть там. Но сейчас я знаю, что совершила ошибку. Вы не нуждаетесь во мне. Вы нуждаетесь в Воине. И я думаю, для меня будет лучше, если я просто вернусь туда, откуда пришла.

– Это ваше право. – Несмотря на отчаяние, в его голосе звучали нотки достоинства и даже требовательности, которые она уже слышала раньше. Важность того, что он говорил, отразилась в его глазах. – Вы очень нужны здесь. Мирная жизнь в Морданте будет одним из первых в череде того добра, которое будет уничтожено… и самым малым из них. В скором времени Гильдии не станет, от Орисона не останется и камня на камне, а то, что останется от королевства, превратится в кровавую бойню и арену заговоров и предательств.

Где-то, в его голосе или его словах, она услышала отзвук рогов, нашедших во сне отклик в ее сердце и изменивших все.

– Вы дали нам надежду, – продолжал он. – Вы говорите, что вы не воплотитель. Может быть, это и так. А может быть, вы еще сами не знаете себя. Может быть, вы просто не знаете, что обладаете силой, превосходящей силу любого воина.

Я не могу объяснить это, но я верю, что вы находитесь здесь потому, что должны быть здесь.

И, – наконец он стал говорить обыденно, его взгляд затуманился, – вы придали смысл моей жизни. До тех пор, пока я верю в вас, все это имеет значимость.

Его настойчивость должна была убедить ее, но, наоборот, отпугнула. Это было совершенно необъяснимо. Она здесь необходима? Она обладает силой? Она придала смысл его жизни? Нет. Легче было поверить в то, что она действительно исчезла, растворившись среди снов. Или в то, что она никогда не существовала – что воплощение создало ее…

Тем не менее, то, чего он хотел и предлагал, тронуло ее. Его убежденность, подтвержденная звуком рогов, тронула ее.

– Не опережаем ли мы события? – спросила она, неуклюже меняя тему. – Мы не знаем еще, сработает ли все это. Следует сначала выяснить эту подробность, а потом уже беспокоиться обо всем остальном.

Он пристально смотрел на нее, пытаясь разгадать что она чувствует. Затем кивнул.

– Вы правы. – Внезапно решившись, он протянул ей руку. – Вот. Хватайтесь за руку. Я пойду впереди – на тот случай, если что-то произойдет не так. – И при этом на шаг приблизился к своему зеркалу.

Она ощутила, какой холодный воздух в комнате, посмотрела на его руку, на зеркало, на решительность на его лице. Сейчас, добившись всего, чего хотела, именно в этот момент она заколебалась.

– Не должны ли мы сначала пройти через какой-то ритуал? – То, что она говорила, было полным абсурдом, но она не сознавала этого. Едва она сделала что-то напоминающее выбор, то тут же потеряла способность рассуждать. – Ведь должны быть магические порошки, или заклинания, или что-нибудь подобное?

– Именно так работают воплотители в вашем мире? – спросил он, глянув на нее с подозрением.

– Нет, конечно же, нет. Я хотела сказать, что у нас вообще нет воплотителей. Я ведь говорила вам, у нас магии не существует. – Стыд зажег ее щеки. – Мне просто казалось, что нужны какие-то приготовления.

Он сделал над собой видимое усилие и заговорил спокойнее.

– Простите. Я ни в чем не подозреваю вас. Воплотимое создается тогда, когда отливается зеркало, когда ему придается форма, когда оно окрашивается. Это приготовления. А затем оно или работает, или нет – в зависимости от того, имеет ли реальную власть над ним тот человек, который пытается что-то проделать с ним. Если он собирается воплотить что-то здесь

– тогда дело другое. Тогда слова и жесты могут помочь процессу. Но мы не собираемся призывать что-то сюда. И нам сейчас остается лишь, – он попытался улыбнуться, но его попытка окончилась полным крахом, – сделать несколько шагов вперед.

И снова протянул ей свою руку.

На этот раз она взялась за нее.

То, что он делал, вызвало у нее прилив тошноты.

Джерадин подвел ее к зеркалу и принялся водить свободной рукой, пытаясь установить его – или себя – в правильное положение.

– Сначала я всего лишь просуну туда свою голову, – пробормотал он, размышляя вслух, – и осмотрюсь. Затем вернусь, и тогда вы можете решать, что делать дальше. Держите крепко, – добавил он. – Пока мы держимся друг за друга, вы можете пройти в зеркало туда и обратно с такой же легкостью, как и я.

Внезапно он сунул голову в зеркало.

И голова исчезла, словно отрезанная ножом. Она появилась за стеклянным ограждением воплотимого, затылок пригодника загородил часть пейзажа и корабль.

Териза невольно крепче вцепилась в него. Он слишком сильно подался вперед, потерял равновесие и начал падать. Его рука оперлась на раму зеркала, наводя фокус на изображение. Но в то время как он продвигался вперед, она заметила, как один из закованных в броню воинов выпустил в его сторону яркий пучок света.

Она рванула Джерадина на себя, он вылетел из зеркала, споткнулся и повалился назад, пытаясь сгруппироваться.

Его лицо побелело, стало белым, как зубная паста.

– С вами все в порядке? – спросила она.

– Он выстрелили в меня, – хрипло прошептал пригодник. – Он в меня чуть не попал.

– Я видела его. Я видела ваш затылок.