— Здесь, — ответил он. — Сейчас!
— О нет, Джонни! Прошу тебя. Не перед всеми.
— На столе, — твердо сказал он.
Ее глаза вновь наполнились слезами.
— Я не могу…
Голос ее дрожал от предстоящего унижения.
— Проделай это — и ты получишь Смайли.
Она снова сглотнула.
— Как долго?
— Пока я не скажу.
У Сисси было лицо человека, который видит перед собой взвод солдат, готовых расстрелять ее. Сисси поднялась на ноги. Подождала у края стола, вся дрожа. Она не знала, как это делается, но ведь она же модель. Как-нибудь справится. Сисси смотрела на Джонни в надежде, что казнь будет отложена. Но в его глазах поблескивала только злоба — злоба, смешанная с похотью. Он коснулся рукой своей ширинки, и сердце у нее упало, охваченное паникой. Ее унижение возбуждало его. У Сисси пересохло в горле. Глаза расширились.
— Вот это да! — раздался громкий голос с соседнего столика. — Девочка собирается показывать стриптиз.
Сисси повела задницей, про которую было сказано, будто она слишком большая, и джинсы сползли с ее талии. На фоне загорелого тела ее трусики казались ослепительно белыми. Они были крошечные, всего лишь узкая полоска материи, зажатая между ее крепенькими ягодицами. Джонни видел, как мягкая кожа Сисси покрылась пупырышками. Он видел пушистые волосики у основания ее позвоночника, вставшие дыбом от испуга. Сисси гордо стояла под взглядами, которые уже насиловали ее. Она вызывающе откинула голову и закрыла глаза от стыда, терпя это публичное унижение. Кое-кто из посетителей стал выкрикивать непристойности. Другие аплодировали. Но никто не посмел критиковать великолепный зад, которому предстояло рекламировать джинсы мистера Смайли.
Потом, неизвестно откуда, она почувствовала прилив сил. Сисси открыла глаза и посмотрела прямо на Джонни. Она снова полностью контролировала себя и, чтобы доказать это, решила пойти даже дальше, чем он от нее требовал. Сисси просунула палец под эластичную ткань своих трусиков. Потом вдруг сдернула их и показала Джонни все целиком. Ее зад поблескивал в полумраке ресторана. Одну ногу она выставила вперед, другую отставила назад. Линии ее ягодиц перетекали в плавной гармонии в длинную изящную спину, спускались вниз к мускулистым бедрам. Это были не персики или другие роскошные сочные плоды и не приспособленные для деторождения чресла матери-земли. Это была мускулатура атлетически сложенной женщины. Это была крепенькая, работящая задница, привыкшая ощущать жесткость пола в гимнастическом зале, запрограммированная на совершенство безупречными генами.
За всю свою убогую жизнь Джонни Росетти не мог припомнить, чтобы он видел что-нибудь столь прекрасное. Хриплым от похоти голосом он прошептал ей:
— Слезай!
Он весь дрожал от вожделения, наблюдая, как девушка, которую он унизил, натянула на себя трусики и синие джинсы и слезла со стола.
Сисси знала, что победила. Когда она села за стол, лицо ее пылало, но и его лицо было пунцовым. Джонни наклонился вперед, прерывистое дыхание со свистом вырывалось из его полуоткрытого рта, ширинку распирало от мощи его похоти. Все кончилось очень быстро, и ужас унижения отчасти смягчился благодаря безразличию, царившему среди большинства завсегдатаев нью-йоркских ночных клубов. А она добилась своего. Теперь она получит эту рекламу. Радость ключом била в душе Сисси.
Над их столом склонился метрдотель.
— Все в порядке, мистер Росетти? — вкрадчиво спросил он, нерешительно глянув в сторону Сисси.
Джонни махнул рукой, чтобы мэтр исчез. Представление окончено. Теперь он уже загадывал вперед, предвкушая его повторение, но уже только для себя.
— Тебе понравилась моя задница, Джонни? — промурлыкала Сисси. — Она не слишком большая для тебя?
— Она замечательная, — с трудом выдавил он из себя.
— Ты ведь хочешь поиграть с ней, не так ли?
Джонни кивнул. У него не было слов.
— Хочешь поиграть с моей задницей в туалете? — спросила она.
Сисси медленно встала. Джонни вытер капли пота со лба, глядя, как она выходит из зала. Когда девушка исчезла из виду, Джонни поднялся, стараясь, чтобы никто не заметил, как выпирает из брюк его напряженная плоть, и последовал за ней в туалет. Все изменилось. Они поменялись местами. Раньше он был хозяином, а она подчинялась. Теперь же он стал рабом своей похоти. Именно он желал ее, а Сисси могла манипулировать его желанием.
На одной двери было написано: «Для мужчин». На другой: «Для женщин». Где же она? Его нутро подсказало ему. Джонни незаметно оглянулся вокруг, потом проскользнул в женский туалет. Там никого не было, но Джонни знал, куда идти. Он толкнул дверь одной кабинки, она оказалась незапертой. У Росетти перехватило дыхание. Он открыл дверь — в кабинке никого не было. Следующая дверь оказалась запертой. Он тихо постучал, облизывая пересохшие губы. Задвижка на двери щелкнула, открывая вход. Джонни толкнул дверь, и та открылась. Что она ему приготовила? Что сейчас произойдет? Неизвестность терзала его внутренности.
Сисси была в том же виде, в каком стояла на столе. Задница ее была обращена к нему. Сисси стояла лицом к стене и, заговорив, даже не обернулась:
— Становись на колени и целуй ее.
И он, не колеблясь ни мгновения, подчинился.
Джонни опустился на колени. Ноги ее были расставлены по бокам унитаза, джинсы и трусики спущены до колен. Руками Сисси упиралась в стену, выставляя навстречу ему свой крестец. Он не мог видеть ее лица. Она не видела его лица.
Он коснулся рукой ее тела.
— Только языком! — Голос ее звучал резко, как команда.
Он приблизился к ней и прижался щекой к ее шелковистой коже. Джонни ощущал жар ее тела, этот жар, отдающий мускусом, теплый и чувственный, опалял его лицо. Она агрессивно завертела задницей, пока он не оказался погребенным во влажном углублении между ее ягодицами. Он с трудом сдерживал себя, наслаждаясь непривычной для него ролью подчиненного, с трудом дышал, зажатый ее плотью. Он весь напрягся, собираясь ублажить женщину, которая раньше существовала только для его собственного удовольствия.
— Давай! — приказала она.
Он повиновался и принялся вылизывать ее, сначала застенчиво, потом с силой, жадно. Он утонул в ее запретном месте, наслаждаясь этим и еще больше наслаждаясь подчиненностью, которая сконцентрировалась в его позе. Она прижала свой зад к его лицу, терлась о его глаза, его нос, его рот той частью своего тела, которую он осмелился критиковать. Его голова откинулась назад, и Сисси тоже отодвинулась назад в тесной кабинке, толкая его, стоявшего на коленях. Сначала о дверь оперлась его спина, потом голова. Джонни больше не мог шевелиться. Он был в ловушке. Его голова упиралась в жесткую поверхность двери. Ее твердый зад закрыл все его лицо. Он старался обрести дыхание в этих сладких, влажных джунглях. Когда уже казалось, что он задохнется, она чуточку освободила его. Она приподнялась, позволяя ему подлезть под себя, разрешая, чтобы он языком нашел другое отверстие.
