— Ладно, поговорить о фотосъемках нетрудно. Мы позвоним Кэрри Саймон, и она организует разрешение, место и все остальное. Сможем начать хоть завтра, потому что вся аппаратура вместе с моими ассистентами прибывают сегодня днем. У Мэри наверняка найдется пара комнат, набитых купальниками, и парочка модельеров, чтобы управиться с ними. Единственное, о чем остается беспокоиться, так это о нашей главной суперзвезде, нашем малоизвестном главном мальчике и об отношениях между ними.
— Хотелось бы сказать, что там нет проблем, — вздохнула Криста. — Что он делал с Мэри до восьми утра?
— Беседовал о голодающих детях? — предположил Стив.
— Как бы не так! — Криста не согласилась с его предположением.
— Не похоже на Лайзу, что она оставила его без своего присмотра.
— Судя по ее репликам во время совещания, она сожалеет об этом, — заметила Криста.
— Мэри такая шлюха! — рассмеялся Стив: он всегда испытывал слабость к подобным женщинам. — Но не станет же Роб плясать под ее дудку, имея при себе Лайзу Родригес.
— Не могу поверить в это, — согласилась Криста.
— В твоем голосе нет полной убежденности.
— Да, знаю. Мэри всегда находит свой собственный, оригинальный подход, и вообще она отнюдь не дура. Она способна быть безжалостной, когда хочет чего-то.
— Или кого-то.
— Совершенно верно.
— Не хотел бы я разнимать Мэри и Лайзу, если между ними начнется кошачья свара, — сказал Стив.
— Этого не должно случиться, — ответила Криста, глядя в окно и удивляясь, почему именно в этот момент пушистое облако закрыло солнце.
40
Роб Сэнд подставил лицо солнечным лучам. Он вдыхал запахи кофе, свежевыпеченного хлеба и озон раннего утра на Оушен-драйв. Вокруг него шумел Саут-Бич. Роб сидел во французском зале кафе «Ньюз», окруженный запахом сигарет «Галуаз» и угрюмыми французами, которые с раздражением просматривали «Геральд трибюн». Роб намазал соленое масло на ломтик французского хлеба и сделал большой глоток крепкого черного кофе. М-м-м!.. Он чувствовал себя почти хорошо. Его жизнь летела с удвоенной скоростью, а потому ему было трудно сосредоточиться на затуманенных образах и понять их смысл. Одна сцена с неумолимой настойчивостью рисовалась в его мозгу: он и Мэри Уитни реализуют свою странную, эксцентричную сделку. Теперь Роб размышлял над тем, сумеет ли когда-нибудь вытравить это из своей памяти. Они вместе объехали весь Южный берег. Каждое кафе, каждый клуб, каждую дыру они посетили и умаялись до смерти к тому времени, когда солнце взошло над горизонтом. Тогда Мэри Уитни прошествовала с ним к своему лимузину, велела шоферу, чтобы он убирался, и припарковала машину в каком-то закоулке среди кошек и мусора. Не было ничего торжественного в том, что последовало. Она сорвала с него одежду, как кожуру с банана, и жадно сожрала его, словно банан. Никогда раньше в своей размеренной жизни Роб не сталкивался с таким бесстыдным, ненасытным аппетитом к занятию сексом. Он выдержал это и, хуже того, примерно через час уже был близок к тому, чтобы получать от него удовольствие, но все это время он держал в уме свою конечную цель — колоссальные деньги для детей, ради которых он продавал свое тело.
Конечно, это была проституция, другого названия не подберешь. Но цена делала его поступок почти правильным. Действительно ли цель оправдывает средства к ее достижению? Во всех своих борениях с религией Роб никогда не сталкивался с такой жгучей моральной проблемой. Сейчас он вздыхал, сидя под солнышком, и жевал кусочек вкусного хрустящего хлеба, густо намазанного джемом. Прошлая ночь стала уже историей, но история обладает способностью влиять на будущее. Участники драмы еще не разошлись. Как будет дальше вести себя Мэри? Выпустит ли она кота из мешка? И какой эффект это произведет на Лайзу Родригес, чья необыкновенная красота может сравниться только с ее жутким характером? Кроме того, есть еще Криста, которую Роб поставил в такое неловкое положение и которую бесконечно уважал. Узнает ли она всю историю — или только ее отвратительную сторону? Придется ли ему прочесть упрек в ее глазах и увидеть скривившиеся в удовлетворенной усмешке губы Стива Питтса? Черт бы все побрал! Роб попытался не думать обо всем этом. Ему помогла девушка, сидевшая за соседним столиком. Смуглая фотомодель явно обратила на Роба внимание. Она улыбнулась ему и склонилась над журналом, позволив своей блузке приоткрыть совершенной формы груди. Роб улыбнулся ей в ответ.
— Прекрасный день, — сказала она, обрадованная его откликом. Голос у нее был грубоватый и хриплый.
— Да, день хороший, — поколебавшись, согласился Роб. Он не хотел новых осложнений, но не способен был проявить невежливость.
— Вы фотомодель? — спросила она и улыбнулась еще шире. Ее груди по-прежнему были видны. Роб старался не смотреть на них.
— Я только начинаю, — сказал он, — буду занят в рекламной кампании парфюмерии.
— В какой кампании?
— Снимает Стив Питтс для «Уитни энтерпрайзис».
— О, Стив Питтс! — промолвила девушка, на которую это имя произвело огромное впечатление. — И вы только начинаете? Вам повезло.
— Я тоже так думаю, — сказал Роб. — А вы? — Я делаю каталоги, — ответила она и поспешно добавила: — В этот раз. А с каким агентством вы связаны?
— Кристы Кенвуд.
— Я думала, что она модель.
— Она только что открыла свое агентство.
— Ей не нужны девушки?
— Думаю, что да.
— Ей нужны только красивые девушки, — раздался голос Лайзы Родригес.
Она наклонилась над столиком, заслоняя собой солнце. Француженка передернула плечами, издала короткий резкий смешок, подняла руки в знак шутливой капитуляции и вернулась к своему журналу.
— Привет, Лайза, — сказал Роб. — Не хочешь присесть?
Лайза села, метнув на француженку уничтожающий взгляд.
— Ты что, готов разговаривать вообще с кем попало? — громко спросила она.
— Да, а разве ты нет?
Лайза не ответила. Она не любила, когда день начинается скверно, а это был уже второй фальстарт. Как может такой парень, как Роб, быть таким трудным? Помимо внешности, полное отсутствие в нем притворства явилось его главной привлекательной чертой. Но если он такой прямолинейный, то почему он так ее заводит?
— В этом гребаном городе, — раздраженно заявила она, — второсортных и третьесортных моделей больше, чем песчинок на здешнем пляже. Я не понимаю, почему эти уродливые шлюхи не возвращаются в Сан-Пеллегрино или куда-нибудь еще, откуда они явились.
— Успокойся, Лайза, — сказал Роб.
Француженка слышала их. Об этом говорили красные пятна на ее щеках.
— Не командуй мной! — огрызнулась Лайза. — Ты в этой игре новичок. Это я — звезда!
— Старая-старая звезда, — вполголоса заметила француженка.
— Ты что сказала? — выкрикнула Лайза.
— Ха! — отозвалась француженка, глядя в небо. Французы любят вести огонь со стороны, не ввязываясь в столкновение лоб в лоб.
— Хватит! — сказал Роб, повысив голос. — Если ты хочешь испортить кому-то завтрак, тебе лучше уйти куда-нибудь в другое место.
