Не прошло и нескольких секунд, как их соединили.
— Хорхе, как ты? Это Джонни. Да… Хорошо… Прекрасно… Послушай, Хорхе, я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал. Не могу по телефону вдаваться в подробности… Да, все правильно. Ха-ха-ха! Я хочу, чтобы ты вызвал в Мехико на недельку девушку по имени Мона. Подготовь для нее какие-нибудь осмотры достопримечательностей. Мне не важно, получит она там работу или нет. Я просто хочу, чтобы ты нанял ее на пару недель, начиная с шестнадцатого. Устрой ее, будь с ней поласковее, пусть она будет довольна и не задает никаких вопросов. Ты меня понял? Она работает в агентстве Кристы Кенвуд в Саут-Бич, Майами. Найдешь номер в справочнике. Скажи им, что у тебя есть заказ от журнала мод. Наплети все, что угодно, но устрой так, чтобы нанять ее, заплати столько, сколько они скажут. Все счета направляй мне, ладно? Я все оплачу. И послушай, Хорхе, сделай это для меня, и я пришлю тебе следующую модель из агентства «Элли» в качестве личного подарка. Понял? За просто так получишь товар высшего класса. Да. Будешь доволен. Позвони мне, когда дело будет сделано, ладно? Ты хороший парень, Хорхе. Ты у меня парень что надо. В следующий раз, когда ты приедешь сюда, я затрахаю тебя, можешь мне поверить. Ты никогда больше не захочешь трахаться. Ха-ха! Сукин ты сын!
Джонни задумчиво положил трубку на рычаг. Теперь на очереди Мона. Он набрал номер в «Парк- Сентрал». В комнате Моны никто не отвечал. Он оставил ей послание:
— «Передайте ей, что ее нанимает агентство «Буэна Виста» в Мехико с шестнадцатого на две недели. Джонни передает, чтобы она приняла это предложение. Он свяжется с ней».
Девушка прочитала ему записку. Все было в порядке.
Джонни откинулся на спинку кресла.
Криста Кенвуд совершила ошибку, когда перебежала дорогу Джонни Росетти. Теперь она будет расплачиваться за это всю оставшуюся жизнь.
37
Криста открыла глаза. В комнате была тьма кромешная, но она знала, что сейчас уже утро, может, даже день. Секунду или две она лежала не двигаясь, мысленно перебирая события прошедшей ночи. Потом потянулась и облизала все еще соленые губы. Она протянула руку, проверяя, здесь ли он, зная, что он должен быть рядом. Она улыбнулась в темноте. Видит Бог, это было замечательно! Она потеряла счет тому, сколько раз за ночь они занимались любовью. После первого дикого, фантастического соития, когда он довел ее до пика вожделения тем, что изображал из себя незнакомца, все переменилось. Невозможно поверить, насколько это было прекрасно! Позднее, уже насытившись страстью, они любили друг друга со знанием дела, нежно, неторопливо, каждый поцелуй — целая вечность, каждое прикосновение — осторожное, неспешное открытие. Потом, когда уже настало, надо полагать, раннее утро, освеженные сном, они предавались любви, как мудрые знатоки путей достижения экстаза.
Она дотронулась до его плеча. Он пошевелился.
— Питер! Ты проснулся?
Ответом ей было его ворчание. Ленивая рука протянулась, чтобы найти ее.
— Я, должно быть, умер и попал на небо, — сказал Питер и прижал к себе ее руку. Другой рукой он дотронулся до ее живота, заставив всю ее затрепетать.
— М-м-м… — промурлыкала она. Его рука продвигалась все ниже, пока не легла на ее самое сокровенное место. Криста застонала. В ней снова поднималось вожделение, и она незаметно задвигалась под его рукой.
— Питер! Питер! Не надо! — бессильно бормотала она сквозь пелену страсти.
Он замер. Ее тело волновалось, как бурная река. Ее разрывали противоречивые чувства. Разум кричал: «Остановись!», а душа требовала: «Вперед!» Разум взывал к ней. Который сейчас час? Черт побери, она совсем забыла о назначенной на два часа встрече. Но, видит Бог, она так хотела его! Ей необходимо было еще полчасика рая. Она выгнулась под его неподвижной рукой, желая, чтобы эта рука продолжала играть с ней. В то же время она сжала ноги вокруг его руки, не давая ей возбуждать ее еще больше.
— В чем дело? — прошептал он хриплым от желания голосом.
— Я должна встать. Я должна выбраться из этой постели, — отозвалась она и коротко засмеялась, чувствуя свою беспомощность.
Криста жила, руководствуясь своей волей. Ее жизнь всегда подчинялась строгому контролю. Она управляла собой и другими. Но сейчас она лежала на измятых простынях, не в силах преодолеть извечного зова страсти. И какая-то часть ее сознания верила, что она будет лежать так вечно.
— У меня назначена деловая встреча, — сказала она. — А я понятия не имею, сколько сейчас времени. Надеюсь, я еще не опоздала.
— Час дня, — ответил Питер.
— Ты видишь в темноте? О Боже, что еще ты умеешь?
— Я ем много моркови.
— Ты съел много меня.
Криста перевернулась и оказалась на нем, прижалась к его телу своим. Нашла его лицо и стала целовать его с отчаянием жрицы любви. В будущем ей придется обходиться без него часами, утром, днем, целыми днями…
Он лежал под ней неподвижно, не считая одной части его тела. Эта часть его упиралась в ее влажную, воспламененную кожу. Час дня. Ей нужно принять ванну, одеться, сделать макияж. Надо еще поесть. Она должна приехать в офис до двух, чтобы проверить, все ли в порядке. Есть ли у нее еще время?
Его язык проскользнул в ее рот. Его возбужденная плоть бесстыдно тыкалась в нее, в ее скользкий живот. Откуда он берет столько сил? А она? Откуда все это берется — вожделение и страсть? Почему Господь Бог придумал это — жестокое торжество вожделения над слабой плотью? Это какой-то нескончаемый поток желания. Едва только страсть утолена, она возрождается вновь.
— Питер, нет времени!
— Да, — согласился он, — времени нет.
Он приподнялся, лежа под ней. И вдруг рванулся вперед. Он овладел ею неожиданно. Еще минуту назад он терся о ее живот, о ее бедра, о влажный треугольничек ее волос… а в следующую минуту оказался глубоко в ее лоне.
Криста даже приподнялась от силы его вторжения, но губы ее уже впились в его рот.
Нет времени. Эти слова эхом звучали в ее сознании, лишенные всякого смысла. Два слова, просто два глупых сочетания звуков, не услышанные и никому не интересные в пустынном лесу. Что значит деловая встреча рядом с этим? Вот она, главная встреча! Единение душ, единственный настоящий контакт между людьми, обреченными вечно быть островами в жестоком потоке жизни. Ради таких моментов можно забыть и простить боль существования и одиночества. Это было единение с мирозданием, единственность, которую люди обретают только в чреве матери и в могиле. Эти моменты нельзя променять ни на что другое. И тут Криста поняла еще кое-что. Она поняла с прозорливостью пророчицы, что сейчас произойдет. Сейчас в нее изольется его семя. И оно оплодотворит ее. Всю ночь они занимались любовью. И вот теперь, в середине дня, произойдет зачатие ребенка.
Это знание распахнуло ее сердце. Если раньше у нее были какие-то сомнения, то теперь их не стало. Это не эгоистичная любовь, унизительный поиск наслаждения, партнерства, поиск в другом тех качеств, которых не хватает в тебе. Здесь же была отдача. Ее любовь изливалась на этого мужчину, лежащего под ней. Она ничего не просила взамен, но была готова принять главный подарок жизни.
Похоже, что он тоже знал. Их союз перешагнул грань простого наслаждения. Это уже не было только радостью. Он двигался в ней с благоговением верующего. Она осторожно держала его в своем теле. Совершалось нечто священное. Они шли к этому вместе, и результатом будет их будущее. Криста с нежностью посмотрела на него, ничего не видя и сама невидимая в темноте, но зная его, как не знала никого в своей жизни. Питер смотрел на нее, и в глазах у него стояли слезы любви, когда она нежно
