— Меня схватили солдаты УСР, чтобы подготовить на офицера. Сначала я не понимала почему. Меня отвезли в дом к главному офицеру, и оказалось, что он и его жена работают на Купол. У них есть культурная пища.
— Несъедобная, — добавляет Добрая Мать. — Мы знаем. Мы обнаружили это недавно и следим за ними.
— У них мой дедушка, в Куполе. Он заложник. Моя задача состоит в том, чтобы отдать Чистого и его мать в руки Ингершипу. Где-то здесь бродит Спецназ, дикие мутанты. Им мы должны передать Партриджа и его мать.
— Спецназ? За пределами Купола? — спрашивает Партридж.
— В приказе было сказано, когда мы обнаружим твою мать, нам нужно найти лекарства, — отвечают Прессия. — Они думают, что она в каком-то бункере или что-то вроде того.
— Если в Куполе думают, что она здесь, это хороший знак, разве не так? — говорит Партридж.
— Это означает, что мы должны найти ее прежде, чем это сделают они, — мрачно замечают Брэдвел.
— У нас появились конкуренты!
— Моя мать и я не сможем вернуться. Мы точно не вернемся назад.
— Мы можем помочь, — говорит Добрая Мать. — Я обычно не говорю со смертными, но сейчас я должна. Все зависит от оплаты. Смотрите, мы нашли девушку, и если вы хотите выбраться из Тающих земель живыми, вам понадобится наша защита.
Прессия смотрит на Брэдвела. Это правда, что им нужны матери?
Он кивает.
— Я не знаю, есть ли у нас что-нибудь стоящее, чтобы расплатиться с вами, — говорит Прессия.
Добрая Мать бросает взгляд на их оружие.
— Где вы все это взяли?
— В мясной лавке, — отвечает Брэдвел.
— Ты мясник?
— Нет. Я нашел лавку, когда еще был ребенком, сразу после Взрыва.
— Вы хотите, чтобы мы расплатились оружием? — тревожно спрашивает Прессия.
Добрая Мать смотрит на нее с улыбкой.
— У меня есть любое оружие, о котором только может мечтать девушка. — Она протягивает руку: — Дайте-ка мне.
Прессия наклоняется, поднимает один из ножей и, поклонившись, протягивает.
— Ты была с матерью, когда все произошло? — спрашивает женщина.
— Да.
— Потеря есть потеря, — говорит Добрая Мать, касаясь лезвия. — Ты либо принимаешь это, либо нет.
— Какую плату вы хотите? — повторяет Прессия.
Добрая Мать наклоняется к Партриджу и говорит:
— Мы наблюдали за вами в течение долгого времени, еще до того, как мои женщины подошли к вам. Знаете, сколько раз мы могли убить вас и какими способами?
Он качает головой.
— Если хочешь найти мать, тебе не справиться без нашей помощи. Все дело в том, готов ли ты принести жертву ради своей цели.
Партридж смотрит на Брэдвела и на Прессию.
— Это тебя спрашивают, — тихо произносит Брэдвел.
Добрая Мать указывает ножом на Партриджа:
— Это то, как я вижу ситуацию. Ты ведь здесь уже достаточно давно?
— Достаточно для чего? — спрашивает Партридж.
— Достаточно, чтобы перестать быть Чистым.
— Я не понимаю, о чем вы, — шепчет Партридж.
Прессия думает о рубцах, ожогах, отметинах, слияниях, а затем, глядя на нож в руке Доброй Матери, почему-то об ампутации.
— Чистота — это бремя, — заявляет Добрая Мать. — Вот что мы обнаружили. Когда ты уже не Чистый, когда тебе уже не нужно это защищать, ты свободен, терять нечего.
Партридж яростно мотает головой:
— Я не против этого бремени!
— Я хочу, чтобы твоя плата стала также подарком для тебя. Я помогу тебе расстаться с Чистотой. Ты никогда не поймешь до конца, но я сделаю тебя одним из нас, правда, в очень маленькой степени, — она улыбается.
Партридж обращается к Прессии:
— Скажи ей, что не нужно этого делать. Мы придумаем что-нибудь другое, чем расплатиться. Я сын Уиллакса. Он же может быть полезным?
— Ты больше не под Куполом, — напоминает Добрая Мать.
— Нет, давайте придумаем что-нибудь другое, — говорит Прессия.
Добрая Мать качает головой. Брэдвел тихо и спокойно спрашивает:
— Что вы хотите с ним сделать?
— Просто знак, отметину, — отвечает Добрая Мать.
— Какую отметину? — снова спрашивает Брэдвел. — Палец?
Желудок Прессии завязывается в узел. Хватит с нее крови. Больше никаких потерь. Нет, нет.
— Мизинец, — произносит Добрая Мать, держа обеими руками рукоятку ножа. Она бросает взгляд на Партриджа. — Женщины могут тебя подержать.
Прессия чувствует себя дико, будто животное царапает ее ребра изнутри. Она с трудом представляет, что сейчас чувствует Партридж. Он в отчаянии смотрит на нее. Брэдвел, похоже, единственный, кто понимает, что этого не избежать. Он говорит Партриджу:
— Это подарок. Ты легко отделаешься. Это всего лишь мизинец!
— Мне не нужны такие подарки! Меня и так все устраивает. Я рад, что Прессия вернулась. На этом подарков хватит.
Прессия хочет попросить Добрую Мать забрать что-нибудь у нее, но понимает, что это только разгневает ее. Добрая Мать ненавидит смертных. Она будет презирать Прессию за этот акт самопожертвования. Но затем Прессия понимает: а ведь он должен заплатить! Он пришел сюда, что бы найти свою мать, в конце концов, чего он ждал?
— Они оставят нас без защиты, — убеждает Брэдвел. — И мы не найдем твою мать, потому что умрем!
Партридж застывает, побледнев. Дыхание его сбивается. Прессия смотрит на него и повторяет эту простую истину:
— Мы умрем.
Партридж смотрит на свою руку, затем на Брэдвела. Он уже и так подверг опасности жизни Брэдвела и Прессии. Это самое малое, что он может сделать, и он знает это. Он подходит к Доброй Матери и кладет руку на стол.
— Подержи ее, — просит он Брэдвела, — так, чтобы я ее не отдернул.
Брэдвел прижимает запястье Партриджа так сильно, что Прессия видит его побелевшие костяшки. Партридж сжимает остальные пальцы, оттопырив мизинец.
Добрая Мать примеривается, высоко поднимает нож и быстрым движением отрезает мизинец Партриджа посередине. Звук — почти как выстрел — заставляет Прессию вздохнуть. Партридж даже не вскрикивает, все произошло слишком быстро. Он пристально, словно отключившись, смотрит на свою руку и быстро льющую кровь из половины мизинца. Партридж как будто онемел, потому что его лицо не имеет
