определенного выражения. Но потом он закатывает глаза к потолку и корчится от боли.
Добрая Мать протягивает Брэдвелу тряпку и кожаную повязку.
— Оберни плотно его палец. Создай давление и держи его высоко.
Брэдвел оборачивает кожаную повязку вокруг пальца Партриджа. Он сжимает пальцы в кулак, а затем прижимает яркие окровавленные тряпки к сердцу Партриджа. Букет. Вот о чем думает Прессия — букет красных роз, такой можно было бы увидеть в старых журналах Брэдвела.
Добрая Мать поднимает другую половину мизинца и отдает ее Партриджу:
— Отведи его обратно в комнату. Женщины ожидают по ту сторону двери, чтобы проводить вас.
— Есть еще кое-что, — говорит Брэдвел.
— Что еще? — спрашивает Добрая Мать.
— Чип в шее Прессии, — отвечает Брэдвел, — он все еще работает.
— Нет, это не так, — быстро произносит Прессия.
— Да, это так, — решительно заявляет Брэдвел.
— Ни один из наших чипов не выжил. Кому следить за нами, бегающими тут просто так?
— Так или иначе, они пасли вас с Партриджем. Это же очевидно, — говорит Брэдвел Прессии. Он обращается к Доброй Матери. — Есть у вас тут врачи или медсестры? Кто-нибудь опытный?
Добрая Мать подходит к Прессии и встает за ее спиной. Она берет горсть волос и поднимает их, обнажив шею девушка. Женщина прикасается к шраму на шее Прессии, старому узелку. Прессия ощущает, как холодок побегает по ее спине. Она не хочет, чтобы кто-нибудь резал ей шею.
Добра Мать, как ни в чем не бывало, приказывает:
— Вам нужен нож, алкоголь и чистые тряпки. Я все это обеспечу. Ты сам будешь вырезать чип, смертный.
Прессия умоляюще смотрит на Брэдвела:
— Нет, скажи ей, что ты не будешь это делать!
Брэдвел смотрит на свои руки и качает головой:
— Чип у Прессии в шее. Это очень опасно.
— Ты хороший мясник, — говорит Добрая Мать.
— Вообще-то я далеко не мясник.
— Ты не ошибешься.
— Почему вы так уверены? — спрашивает Брэдвел.
— Потому что, если что-то пойдет не так, я убью тебя. Считай это моей прихотью.
Это совсем не утешает Прессию. Брэдвел выглядит еще более нервным и потирает свои рубцы на щеке.
— Идите, — говорит Добрая Мать.
Женщина с копьем доводит их до двери. Партридж с трудом держится на ногах, и Прессии трудно сохранять равновесие. Женщина открывает дверь, и перед тем как выйти, Прессия оборачивается и видит Добрую Мать, которая баюкает одной рукой другую и, наклонив голову, смотрит на свой левый бицепс. Прессия прослеживает взгляд Доброй Матери и видит сквозь прозрачный материал рубашки маленькую выпуклость — все, что осталось от ребенка — младенческие губы, темный ротик, торчащий из верхней части руки Доброй Матери, все еще живой и дышащий.
ПРЕССИЯ
СКАЗКА
Их отводят в маленькую комнату с двумя подстилками на полу. Женщина закрывает за ними дверь. Партридж сползает по стене на подстилку, прижимая больную руку к груди.
Прессия не находит себе места, в голове звенит. Чип ей будет вырезать не пойми кто — и даже не мясник?
— Я не могу поверить, что вырезать его будешь ты, — говорит она Брэдвелу. — Ты не посмеешь, понял? Даже близко ко мне не подходи.
— Все это время они знали, где ты. Ты этого хочешь? Ты настолько любишь Купол, что тебе нравится быть их куклой?
— Я не их кукла! Ты параноик, просто псих, Брэдвел!
— Псих, который, однако, отправился искать тебя.
— Я не просила о таком одолжении.
— А твой дед просил, и теперь я ему больше ничего не должен.
Прессии кажется, что из нее вышибли весь воздух. Вот почему Брэдвел отправился искать ее… Потому что он был в долгу у деда.
— Будем считать, что долг ты отдал. Я не хочу быть ничьей обузой.
— Я не это имел в виду, — быстро отвечает Брэдвел.
— Тише вы! — кричит Партридж. — Замолчите!
Он сидит весь бледный, его трясет.
— Мне так жаль твой палец, — говорит Прессия.
— Мы все принесли жертву, — добавляет Брэдвел, — и теперь он тоже.
— Очень мило, — цедит Прессия. Она ненавидит Брэдвела. Он искал ее лишь потому, что был должен деду. Только и всего. Зачем он решил это бросить ей вот так, в лицо? — Очень чутко и отзывчиво.
— Забавно видеть тебя в униформе УСР, — замечает Брэдвел. — Ты только посмотри на эти нарукавные повязки. Ты у нас теперь офицер? Они на самом деле милые ребята. Вот уж кто действительно чуткий и отзывчивый.
— Меня похитили и заставили надеть униформу, — заявляет Прессия. — Ты думаешь, она мне нравится? — добавляет она уже менее уверенно, так как униформа ей нравится, и Брэдвел, наверное, уже догадался об этом.
— Прекратите! — не выдерживает Партридж. — Брэдвел прав, Прессия. Они заставили нас встретиться друг с другом. Кто знает, давно ли они следят за тобой? Главный вопрос: почему именно за тобой?
Прессия садится рядом с Партриджем.
— Я сама не понимаю. Это вообще ерунда какая-то.
— У меня все никак не идет из головы кое-что, что сказала Добрая Мать, — Брэдвел наклоняется к Партриджу и пристально смотрит на него. — Ты что-то скрываешь. Ты с нами не откровенен.
— Что я могу от вас скрывать? — возмущается Партридж. — Я рассказал вам все, я даже позволил отрезать себе палец! Почему бы тебе уже не успокоиться?
Прессия вспоминает о кулоне. Она проверяет карманы, и в одном из них нащупывает острые края лебедя. Она его убрала, прежде чем потерять сознание? Или кто-то нашел его у нее в кулаке и заботливо положил в карман? Она чувствует облегчение, когда понимает, что не потеряла его. Прессия достает лебедя из кармана.
— Это вы мне его оставили? Как знак?
Партридж утвердительно кивает.
Прессия вспоминает, как играла с ним в «Я помню». Она рассказала ему о пони, а Партридж — о сказке на ночь, про злого короля и королеву-лебедь. Королева-лебедь — прямо как птица на шнурке. Прессия бросает взгляд на Брэдвела.
— Может, Партридж не скрывает, а просто не знает, насколько это важно.
— Что важно? — спрашивает Брэдвел. — Хотелось бы знать!
— Расскажи нам историю про королеву-лебедь, — просит Прессия.
