Дюна

Он схватил ее за руку, улыбнулся (это походило на ухмылку черепа) — и послал к ней свое сознание.

Это было не то мягкое, охватывающее чувство единения, которое она разделила когда-то с Алией и старой Преподобной… но это был контакт: они разделили все чувства, все ощущения… этот контакт потряс ее, и она почувствовала себя такой слабой, что внутренне сжалась, в страхе перед ним закрывая свое сознание.

Вслух он сказал:

— То место, в которое нельзя проникнуть… Место, в которое не смеют взглянуть Преподобные Матери… Покажи мне его!

Испугавшись даже самой мысли об этом, она замотала головой.

— Покажи мне его! — приказал он.

— Нет!

Но она не могла никуда деться от него. Буквально оглушенная его пугающей, невероятной силой, она закрыла глаза и сосредоточилась на темном, запретном месте в глубине сознания.

Сознание Пауля протекло вокруг и сквозь неё — и устремилось во тьму. На краткий миг Джессика успела заглянуть туда прежде, чем ее сознание в ужасе отпрянуло. Увиденное заставило ее трепетать, хотя она сама не знала — почему… Мир, где яростно и беспрерывно дул ветер, сверкали искры, пульсировали световые круги и кружили среди огней белые раздувшиеся фигуры — их увлекал клубящийся мрак и дувший ниоткуда ветер…

Наконец она открыла глаза. Пауль смотрел на нее. Он все еще держал ее за руку, но пугающая связь между ними исчезла. Она подавила дрожь… оказывается, она действительно дрожала. Пауль выпустил ее руку. Словно убрали опору, поддерживавшую ее, словно выбили костыль — она пошатнулась и упала бы, не поддержи Чани.

— Преподобная! — встревожилась Чани. — Что случилось?

— Устала… — прошептала Джессика. — Так устала…

— Сюда, — приговаривала Чани. — Садись сюда. Она помогла Джессике сесть на подушки и опереться о стену.

Прикосновения сильных, молодых рук были удивительно приятны, успокаивали. Джессика прильнула к Чани.

— Он действительно видел… Воду Жизни? — спросила Чани, осторожно высвобождаясь.

— Да, видел… — прошептала Джессика. У нее все еще кружилась голова, разум не мог успокоиться после контакта. Так чувствуют себя люди, которые долгие недели провели в бурном море и наконец ступили на твердую землю: кажется, что она продолжает покачиваться под ногами. Джессика ощутила внутри себя старую Преподобную Мать… и всех остальных… они пробудились и спрашивали: «Что это было? Что случилось? Что это за место?..»

И на все это накладывалось осознание того, что ее сын. — Квисатц Хадерах, Тот, Который может быть сразу во многих местах. Сбывшаяся мечта Бене Гессерит. И понимание это ее не успокаивало…

— Так что произошло? — настаивала Чани. Джессика только покачала головой. Пауль проговорил:

— В каждом из нас есть древняя сила, которая берет, и другая древняя сила, которая дает. Мужчине не слишком сложно заглянуть туда, где обитает берущая сила, но почти невозможно встретиться лицом к лицу с силой дающей, не изменяя свою природу. С женщиной дело обстоит наоборот.

Джессика подняла взгляд. Оказывается, Чани слушает Пауля, а глядит на нее.

— Ты понимаешь меня, мама? — спросил Пауль. Она смогла только кивнуть.

— И эти силы внутри нас пришли из такой глубокой древности, что они вошли в каждую клеточку нашего тела. Эти силы и создают нас. Ты можешь сказать себе: «Да, я вижу, как это происходит». Но затем ты заглядываешь в глубь себя и предстаешь перед этими силами — силами своей жизни, предстаешь без всякой защиты и тогда только понимаешь, какая опасность тебе грозит. Ты видишь, что эта сила может захлестнуть и побороть тебя. Величайшая опасность для Дающего — это берущая сила; величайшая опасность для Берущего — сила дающая. И столь же легко потерпеть поражение от этих сил тому, кто дает, сколь и тому, кто берет.

— А ты, сын мой, — спросила Джессика, — сам ты из тех, кто дает, или из тех, кто берет?

— Я — центр равновесия, — ответил Пауль, — и я не Могу давать, не забирая, и не могу брать, не…

Он замолчал, глядя на стену справа от себя. Чани ощутила, как ее щеки коснулся сквознячок. Она повернулась, успев заметить, как падает занавеска входа.

— Это был Отхейм, — сказал Пауль. — Подслушивал!

От этих слов на Чани словно повеяло пророческим даром Пауля… она увидела та, чему предстояло случиться, так, словно это уже случилось. Отхейм разнесет увиденное и услышанное. Каждый, кто услышит от него эту историю, передаст ее дальше, и покатится она по земле точно пожар. «Пауль Муад'Диб — не как прочие люди, — будут говорить тут и там. — Больше сомневаться не приходится. Он — мужчина, но может глядеть в. глубины Воды Жизни, как Преподобная Мать; воистину Он — Лисан аль-Гаиб!»

— Ты видел будущее, Пауль, — сказала Джессика. — Откроешь ли ты увиденное?

— Не будущее, — возразил он. — Я видел Настоящее. Он с усилием сел и отмахнулся от Чани, которая бросилась было ему помогать.

— Космос над Арракисом кишит кораблями Гильдии. Джессика вздрогнула — таким уверенным был его голос.

— Там — сам Падишах-Император, — добавил Пауль, глядя на каменный потолок комнаты. — А с ним — его любимая Правдовидица и пять легионов сардаукаров. И старый барон Владимир Харконнен тоже там, и с ним — Суфир Хават, а еще — семь кораблей, и в них — все, кого он сумел поставить под ружье. И там с ними — готовые подключиться к игре силы, представляющие каждый из Великих Домов, стервятники… все ждут.

Чани покачала головой, не в состоянии отвести взгляд от Пауля. Его отстраненность, ровный, невыразительный голос, взгляд, словно проникавший сквозь нее, — все ужасало ее и повергало в смятение.

Джессика попыталась сглотнуть пересохшим горлом, выговорила:

— Чего они ждут? Пауль посмотрел на нее:

— Ждут от Гильдии разрешения к высадке. Того, кто совершит посадку без разрешения, Гильдия оставит на планете навсегда.

— Гильдия защищает нас? — спросила Джессика.

— Защищает нас! Да Гильдия же сама всё устроила: распустила всяческие слухи о том, что мы делаем, а затем снизила тарифы на межзвездные перевозки настолько, что даже беднейшие Дома смогли добраться сюда — и теперь висят над нами и дождаться не могут, когда можно будет приступать к грабежу..

Джессика поразилась горьким ноткам в его голосе. Нет, она не сомневалась в его словах — они звучали так же убежденно, как и в ту ночь, когда он открыл перед ней путь в будущее, который привел их к фрименам.

Пауль глубоко вздохнул и проговорил:

— Мама, тебе придется преобразовать для нас некоторое количество Воды. Нам нужен катализатор. А ты, Чани, разошли разведчиков… пусть ищут премеланжевую массу. Затем, если мы поместим определенное количество Воды Жизни над карманом премеланжевой массы… Вы знаете, что тогда произойдет?

Джессика обдумывала его слова — и вдруг поняла, что он имеет в виду.

— Пауль!.. — выдохнула она.

— Вода Смерти, — медленно сказал он. — И это будет цепная реакция. — Он указал себе под ноги. — Она посеет смерть среди Маленьких и разрушит вектор жизненного цикла, связывающий Пряность и Подателей. А без них — без Пряности ли, без Подателей ли — Арракис превратится в настоящую пустыню.

Чани зажала рукой рот — кощунство, исходившее из уст Пауля, лишило ее дара речи.

— Кто может уничтожить некую вещь, тот ее и контролирует по-настоящему, — объяснил Пауль. — А мы можем уничтожить Пряность!

— Но что останавливает Гильдию? — прошептала Джессика.

— Они ищут меня, — ответил Пауль. — Вдумайся! Лучшие навигаторы Гильдии, которые способны, заглядывая в будущее, находить безопасный курс для стремительных хай-, лайнеров, — все ищут меня… и не могут найти. Как они дрожат! Как трепещут! Они знают, что я завладел их тайной! — Пауль протянул перед собой согнутую лодочкой руку с блестевшими в ней каплями. — Без Пряности они слепы!

Чани смогла наконец заговорить:

— Ты говоришь, что видишь Настоящее!

Пауль вновь откинулся на спинку, мысленно оглядывая раскинувшееся перед ним Настоящее, протянувшееся и в будущее, и в прошлое. Озарение, которое принесла Пряность, уже уходило, и он с трудом удерживал в сознании картину путей Времени.

— Итак, идите и делайте, как я велел, — сказал он. — Будущее теперь для Гильдии так же смутно, как и для меня. Линии видения сужаются. И все фокусируется здесь. Вокруг Пряности… они и раньше не осмеливались вмешиваться, потому что, вмешавшись, могли утратить и то, чем уже обладали. Но теперь они в отчаянии, ибо все пути ведут во тьму.

~ ~ ~

И вот настал день, когда Арракис стал как бы ступицей в колесе Вселенной, и колесо то было готово повернуться.

Принцесса Ирулан, «Арракис Пробуждающийся»

— Ты посмотри только на эту штуку! — прошептал Стилгар.

Пауль лежал рядом с ним в скальной щели высоко на гребне Барьерной Стены, приложив глаз к окуляру фрименского телескопа с масляными линзами. Телескоп был наведен на котловину, где, сверкая в лучах рассветного солнца, стоял межзвездный лихтер. Впрочем, на затемненной его стороне еще светились желтые иллюминаторы. Вдали холодно блестел под северным солнцем Арракин.