— О, да. Кое-что я об этом сегодня уже слышал.
В квартире, поставив любимую на ноги, Рамсес хотел продолжить с ней говорить. Но она указательным пальцем коснулась его губ, накладывая запрет на разговоры.
— Никакой политики.
Он покорно согласился, но и припомнил, что, таким образом, Алика иногда обожает начинать прелюдию до того, как заняться любовью.
— Прости, Алика, — все же заговорил он, — я не о политике, со мной сейчас такое произошло, вернее…
— Потом, — томным голосом произнесла она и нежно пальцами провела у него ниже пояса, — все расскажешь, — продолжала Алика, не меняя интонацию, — только потом…через некоторое время…теперь нам некуда спешить.
Погрузившуюся в страсть, Алику Рамсес осторожно обнял за плечи, чтобы (все же) попытаться возразить, но и сам почувствовал половое влечение и, как результат, эрекцию. Он захотел коснуться ее губ и поцеловать. Но Алика уклончиво отвела лицо в сторону, всячески заигрывая с ним. Она продолжила ласково заискивать, нежно водя пальцами по его телу, и шепотом произнесла какие-то слова. Рамсес чувствовал возбуждение и не особо хотел что-то слушать. Алика губами коснулась шеи и кончиком языка начала ласкать мочку. Вскоре объектом ее вожделения любви на теле Рамсеса оказался сосок. Не особо задерживаясь на этом уровне, она опустилась ниже и заняла самую неоспоримую высоту — достойную ее из всех ласкательных движений. В этом Алика была настолько убедительна, что, всегда начиная с общих «прелюдий», там, она лучшим образом демонстрировала, для чего все было необходимо…
Алика, пребывая уже до конца и желанно в сексуальной ненасытности, всецело передавала чувства пылкой любви Рамсесу: к чему теперь он был готов в полной мере. И все, что ему далее оставалось, так это овладеть привлекательным телом любимой. Где обе страсти поочередно станут безжалостно брать друг друга в заложники и это продлится до тех пор, пока у одного из них хватит физической выносливости…что никогда не подводило Рамсеса.
— Я, наверное, ненормальный, — тихо прошептал он, стоя с закрытыми глазами и понимая, что вот- вот поднимет ее за плечи, возьмет на руки и уже ничто его не остановит.
— Почему? — произнесла Алика, как только смогла оторваться от любимого занятия. Она не поднялась с колен, а любовалась результатом в максимальную величину и это же проделывала тонкими пальцами.
— Только что я пережил то, после чего необходимо, как минимум, прийти в себя, а у меня эрекция.
Они оба похотливо улыбнулись.
— А я и не особо ее заметила, — сказала она и, словно желая дополнительно убедиться в эрекции Рамсеса, задействовала губы. Почувствовав очевидное, она отвлеклась и добавила: — Глупенький, абсолютно естественно испытывать возбуждение после выброса адреналина и роста дофамина.
— Почему?
— «Моя» психолог…
— Автор американской книги?
— Она пишет, что, после ссоры нужен «примирительный» секс.
— Ах, — игриво напуская лукавость, тихо произнес Рамсес, — вот в чем дело. А я-то стал думать…
Подняв руку, Алика коснулась указательным пальцем его губ и продолжила говорить:
— Во время ссоры уровни адреналина и дофамина (гормона желания) растут и поэтому обязательно каждой паре столь необходим «примирительный» секс.
— Согласен, — сказал Рамсес, ублаженный действиями подруги и ее столь высокими весьма убедительными рассуждениями, и решил напрочь покончить с разговорами.
За плечи он поднял любимую и, вновь взяв ее на руки, понес на диван в зал, теперь естественным образом не желая что-либо пояснять, тем более, вдаваться в подробности своего недавнего прошлого.
Войдя в комнату, короткой вспышкой Рамсеса ослепил солнечный зайчик, который исходил от маленького зеркальца, привязанного к трости и высунутого со стороны соседнего балкона. Он, жмурясь, помотал головой и саркастически улыбнулся. Открыв глаза, Рамсес обнаружил, что соседка успела спрятать нехитрое подсматривающее устройство.
— Рамсес, что-то не так? — заволновалась Алика, не видя того, что на самом деле произошло за ее спиной.
— Все отлично! — успокоил он, дополнив лицо милой улыбкой, и аккуратно положил любимую на диван. — Я только шторы задерну.
— Ты стал застенчив или намерен сотворить со мной такое, что заставит пилотов остановить в воздухе вертолет и наблюдать за нами?
Рамсесу, естественно, ничего не оставалось, как сказать не о том, с чем он столкнулся и что знал:
— Просто отныне все будет по-другому.
— О, как интригующе, — спокойным томным прежним голосом произнесла Алика и снова закрыла глаза. — И все же. Ты задумал нечто такое, из-за чего я могу умереть?
Задернув шторы, Рамсес загадочно усмехнулся.
— Утрахать в усмерть мне еще никого не удавалось.
В несколько широких шагов он проделал расстояние от окна до дивана и прыгнул в сторону любимой девушки.
Трудно было сказать, сколько времени они занимались любовью. При иных обстоятельствах, отрезок жизни можно соизмерить с минутами, часами или днями, но обо всем этом, как о беспредметном, забываешь, когда наслаждаешься друг другом. В безмерной цепочке осязательных ощущений становишься слеповатым, глухонемым и проваливаешься в бесконечность, которая существует вне времени и пространства. Подобное состояние переносит обладателей сего в иной мир, единственно который можно непосредственно нащупать. В эти минуты, с переходом в царство вечности, кажется, его невозможно будет покинуть по доброй воле…
Но все же, вопреки даже самым сильным желаниям, рано или поздно страсть неминуемо отступает, а время занимает привычное для себя место, попутно возвращая влюбленных в окружающую действительность.
— Рамсес, — обратилась Алика, когда он вышел из ванны: она не видела его, но сразу же заговорила с ним, довольной продолжая лежать на диване и слушая, как он идет к ней, — той ночью, с субботы на воскресенье, когда я приходила к тебе…
— Так это ты в ту ночь открывала дверь? — удивлению Рамсеса не было границ и он ее прервал, даже остановился у входа в зал, да так и остался стоять на месте. — Это ты пыталась открыть мою дверь своим ключом?! — продолжал он искренне удивляться и громко рассмеялся.
— Ты чего? — встревожилась Алика. — Я, что, не могла к тебе прийти? — она начала обижаться, — сам дал мне ключи и сказал…
— Нет-нет, Алика, конечно! Ты не так поняла. Прости. Со мной приключилось нечто невообразимое… Правда! Я даже не знаю с чего начать, чтобы, тот же самый случай, о котором ты упомянула, стал тебе понятен.
Не сойдя с прежнего места, он плечом облокотился о стену, на расстоянии любуясь обнаженной в полный рост подругой.
— Ты зря так улыбаешься. Между прочим, я той ночью успела и напугаться, и снова погрузиться в приступ ярости по отношению к тебе!
— Продолжай. Интересно.
— Той ночью я пришла к тебе после ссоры, — Алика обворожительно улыбнулась и кокетливо поправила выражение, — если точнее, то, после прогулки в лесу, я решила прокрасться к тебе и, устроив сюрприз, конечно, помериться. Но потом, — она на секунду закатила глаза, — когда я начала тихо открывать дверь, я услышала у тебя за дверью сильнейший удар! А еще, — она зажала пальцами нос; Алика
