конкретного ответа, а на затягивание времени, чтобы не говорить об очевидном… Но все же резюмировал он правдой: — Черт его знает, что будет дальше и, как мне самому-то быть?
— Как и во все времена, — каждый руководствуется убеждениями сам, особенно в трудные минуты, тем более, в период испытаний. К примеру, мы — у нас нет никакой заумной цели, равно, мы не намерены отстаивать каких-либо убеждения, а будем жить и набираться опыта в общении друг с другом…с природой. Возможно, за это она подскажет нам, как и для чего устроена жизнь на Земле, да в чем истина.
Они оба позволили себе улыбнуться.
— И часть истины заложена в том, чтобы жить не в угоду себе, а для других, — произнес Рамсес с неудачно скрываемым сарказмом, вновь вспомнив об Алике и Богдане.
— Не совсем, так.
— Вы же сами об этом говорили? — искренне удивившись, Рамсес все же почтительно улыбнулся.
— Я говорил, что я живу для души необходимым Источником Жизни — только ради других. Все остальное, сказанное тобой, — ты придумал сам.
— Ну, да, хотите жить вечно, как Вселенная? — сказал Рамсес и выглядело это злобно, из-за чего он сразу же, постыдившись, уткнулся взглядом в пол.
— Рамсес, я уверен, — спокойно, но жалостливо к собеседнику, среагировал отец Велорет на неуемный, периодически нескрываемый сарказм Рамсеса, — ты прекрасно помнишь разговор той ночью. Я и тогда пояснял, повторю и сейчас. Живу я так, не в угоду вечности себя на Земле, а ради малого прикосновения к учению о вечном…Как погибла моя семья, я только и могу сейчас, что, да, пожалуй, как Вселенная, заботиться о благополучии других. И то, чем я руководствуюсь, означает, что я живу Источником Жизни, заботясь о других.
— Возлюби ближнего, как самого себя, — оправившись от смущения, Рамсес поднял глаза и посмотрел на отца Велорета.
— Рамсес, я понимаю твое состояние и предлагаю тебе побыть одному. Есть минуты, когда необходимо остаться с глазу на глаз с самим собой.
— Мне уже этого не надо. Извините за тон. Даже не знаю, почему я опять начал заводиться. Вероятно, это связано с моими воспоминаниями о друге и бывшей девушке, — Рамсес помолчал, затем твердо объявил: — я хотел бы поехать с вами.
— Тебе не стоит так спешить. У тебя еще будет время подумать. Мы уезжаем вечером, а, возможно, и даже завтра.
— Нет, не к чему мне думать и далее. Мы оба раза говорили о многом, а у меня было время поразмыслить. Сейчас я только съезжу домой, соберу вещи и, — Рамсес широко улыбнулся, — возьму всю наличность, чтобы нам заправляться по дороге.
— Если ты решил ехать с нами, я не буду против. Уверен, хорошо их зная, остальные тоже не станут возражать.
Рамсес заметно обрадовался.
Отец Велорет спросил:
— На полу лежит твой телефон?
— Да.
Отец Велорет из кармана вынул записную книжку, сбоку которой был прикреплен небольшой изрядно пользованный карандаш.
— На всякий случай, запиши, пожалуйста, номер твоего телефона.
Рамсес поднялся. Вначале он с пола подобрал смартфон, а затем шагнул к отцу Велорету, взяв записную книжку в руки.
— Запиши, пожалуйста, на странице с буквой «Р».
— Конечно.
— Может, и это возьмешь с собой? — он протянул ему пистолет.
— Зачем?
Отец Велорет пожал плечами.
— Спокойней с ним, что ли? Как шанс пугнуть кого, если уж без этого будет никак.
— Да, что Вы, — он махнул рукой и отдал записную книжку обратно с вписанным номером телефона, — идемте.
Рамсес протянул руку, чтобы помочь встать.
— Спасибо, — поблагодарил отец Велорет, но отказался от предложения, покачав головой. — Ты иди. Собирайся. Я немного здесь посижу.
Рамсес невольно пожал плечами.
— Ну, хорошо. Я побегу?
— Иди, — ответил отец Велорет и перекрестил Рамсеса со словами: — Иди с Богом.
Выбежав на улицу, Рамсес за собой оставил грохот закрывшейся двери и поспешил по узкой дорожке, которая вела к дыре в бетонном ограждении.
Быстро оказавшись за территорией, он устремился вдоль высокого забора, за которым виднелись только купола — яркие и с золотым отблеском.
Рамсес с тревогой подумал, что где-нибудь здесь по другую сторону от когда-то воинской части в лесу его вполне может поджидать парень-киллер с каким-нибудь иным оружием, но, когда он подбежал к машине и быстро в нее сел, то реально напугался другого — неожиданно зазвонил телефон.
На высвеченном экране значился номер телефона Богдана и его фотография с чертами лица телеведущего.
Как минимум, неприятные воспоминания о нем, заставляли Рамсеса думать, отвечать ли ему? Но это продлилось недолго.
— Да, — спокойно ответил он, все же решив кратко переговорить.
— Рамсес, — как и обычно, будучи веселым, Богдан затараторил, — я уж было потерял надежду, что связь когда-нибудь мне улыбнется и даст-таки возможность, прорваться к тебе.
— Рад, что ты жив, — сухо сказал Рамсес, не здороваясь.
— Но, что-то не особо слышна радость в голосе, — сказал Богдан, но, желание шутить, у него не пропало. — И вообще, ты о чем? — искренне поинтересовался он.
— Забыл, как мы расстались с тобой в последний раз?
Богдан громко рассмеялся.
— Встретимся, все расскажу. Давно бы уже позвонил тебе, но эта связь…
— Связь? Это, да, — думая о своем, перебил Рамсес собеседника. — Она работает так, как захочет. С кем-то соединит тут же, а кому-то безнадежно блокирует связь, словно по чьей-то воле…
— Слушай, по чьей-то воле, — игриво передразнивая, теперь перебил Богдан Рамсеса, — где мы можем встретиться? Срочно необходимо переговорить.
Предложение показалось Рамсесу столь неожиданным, что он немного побледнел, испытывая сильнейшую злобу к бывшему другу, и это сразу же отразилось на лице: увидев себя в зеркале заднего вида, он испугался, что может не сдержаться во время разговора и при лучшем исходе они подерутся.
— Рамсес, Рамсес, — переживал Богдан, — ты меня слышишь?
— Слышу.
— Слава Богу! Говори скорее, где? А то, если нас разъединят, я совершенно не знаю, как мне тебя искать! Уже все места прочесал, где только ты бы мог находиться! Но ты нигде не появлялся за эти дни!
— Подъезжай ко мне на квартиру.
— Еду прямо сейчас.
— Давай! Тем более и у меня есть повод встретиться с тобой. А…
Телефон Рамсеса запищал, предупреждая о разряженной батареи, и тут же отключился. Рамсес разочарованно посмотрел на черную панель смартфона и спрятал его в кармане брюк.
В воспоминаниях отчетливо появилась отъезжавшая БеэМВе белого цвета, за которой он гнался во дворе у Алики и на этой же моделе увезли Богдана крепкие парни.
— Разберемся, — зло заговорил Рамсес сквозь зубы, — как и с киллером!
