— А то! — сказал Рамсес и поглядел на Богдана, — ты давно виделся с Аликой?
— Не так давно, — без капли намека на смущение ответил Богдан. — Я искал тебя всюду. Конечно, заскочил и к твоей подруге. Да я же везде был, где только смог бы тебя найти! И звонил я постоянно тебе. Но по связи, сам знаешь, то занято, то тишина в трубке. Черт знает, что!
Все же у Рамсеса оставалось ощущение, что Алика не врала ему, говоря о Богдане. Ведь была вероятность, что она, зачем-то, оклеветала друга — и Рамсес только сейчас подумал об этом. Чтобы не выглядеть идиотом, кто безоговорочно ведется на клевету, Рамсес решил еще немного потянуть время и хоть как-то попытаться убедиться в их связи.
— Богдан, ты не думал, что все те, кто успешны — они клоуны.
Богдан удивленно поднял брови.
— Я серьезно. За почти каждым (ну, явным большинством) успешного человека, как и во всех ролях клоуна, угадывается когда-то грубоватый неловкий «деревенский» парень, в свое время служивший объектом насмешек благополучных городских жителей. И потом, человеку, чтобы стать истинно успешным, просто-таки необходимо постоянно исполнять, традиционно сильную среди клоунов, импровизацию.
— Вот так удивил, — Богдан снова развел руки, но сейчас, к тому же, встал с кресла и нарочито пошел прогуливаться по комнате, взад и вперед, мимо Рамсеса, который невозмутимо продолжил собирать вещи. — Я, конечно, отдавал отчет, что успешность, как правило, основана на лжи и притворстве, в отдельных случаях, даже, и на насилии — это мы все прекрасно понимаем. Хотя, другим общепринято рассказывать, особенно поучая, совершенно в иной плоскости — это — модно, это — преуспеть, это — добиться поставленных целей, это — должно быть одним из главных аспектов, чуть ли не смыслом всей жизни. Но, вот, чтобы, кто успешен — тот клоун, — Богдан театрально остановился в задумчивой позе, — подобное в голову не приходило. Хотя, ты знаешь, наверное, ты прав. Ты прав… Слушай, а, собственно, что тогда было на стройке, — вроде как ненавязчиво сменил тему он, — если в лесу все так обстояло?
— Еще банальней.
— Ну, да, чуть кони не бросил — не это ли банальность? — возмутился Богдан, указывая на то, что он не может быть притворным, и снова сел в кресло.
— На стройке?.. — выдохнув, нехотя продолжал отвечать Рамсес, занимаясь сбором вещей, — а там была история с мастером: кто вообще не имеет никакого отношения к чему-либо в моей жизни. Эпизод с ним — это простая случайность.
— О, как?!
— Этот мастер — жертва сопротивления — так сильно был взбешен тем, что я послал его, что на подъемнике, который прикреплен к дому снаружи, чем пользуются для поднятия строительных материалов, он догнал меня. Тихо подошел сзади и врезал по моей голове с нечеловеческой злобой, что присуща каждому и спит до поры, до времени. Когда же он подумал, что меня убил, то тело спрятал в бочке, предусмотрительно закидав вонючим тряпьем, чтобы запах отталкивал всех и подальше. И, стало быть, хотел под покровом ночи вывезти меня, да… в общем, избавиться от трупа.
— Рамсес, определенно все понятно, но лишь то, что ты рассказываешь. Только я ничего не пойму в целом и до кучи.
— В целом и до кучи, — сказал Рамсес и снова поглядел на Богдана, но уже безумными глазами: ему никак не удавалось взять себя в руки. — Тогда по-порядку.
— Рамсес, — Богдан немного растерянно улыбнулся, — не пугай меня взглядом, пожалуйста.
— Пожалуйста, — отозвался он на просьбу и обратил свое внимание к укладыванию вещей в дорожную сумку. — Оказывается, Алика наняла нарика, чтобы тот грохнул Дауна, из-за кого, как инвалида, могли бы быть проблемы по сносу того старого дома, где тот проживает. Она решила не договориться с ним о другой жилплощади, а таким вот образом снести ветхое строение.
— Зачем так сложно?
— Обычно никто не рассказывает о нюансах в работе, но, в общем, это отдельная история. А парень с синдромом Дауна оказался тем, с кем необходимо было договориться по-человечески, а большие затраты из-за дорогой покупки жилья для шизика, никто бы из руководителей Алики не одобрил бы. Это я все к чему тебе говорю-то, Богдан?
Бывший друг вновь развел руками.
— Чтобы ты понимал, окончательно и в полной мере, с кем имел дело.
— Рамсес…
— Богдан, — перебил он, плюнув на все и спросил, как есть: — ты трахал Алику? Нет, не так. Извини, я не так спросил и потому не в полной мере, должно быть, огорошил тебя познаниями в ваших отношениях. Жаль! Я потерял возможность сразить тебя наповал, но все же надобно было спросить вот так: ты и сейчас продолжаешь трахать Алику?! — Рамсес, паясничая, сделал вид, что хорошо подумал. — Да, пожалуй, так звучит вернее.
Сказав и проделав мини-сценку с кривлянием, он вонзился взглядом в глаза Богдана.
— Дружище, да брось ты! Из-за какой-то бабы. Да она — овца, которых тысячи в Москве и тех все прибывает…
— Она о себе так не думает. Да и о тебе другого мнения, — сказал Рамсес и снова принялся собирать вещи, чтобы хоть чем-то отвлечься и перевести дух.
— Нет, ну я же не…
— Ты, — перебил Рамсес, — давай-ка ближе к теме, потому как я знаю о многом.
— О чем? — спросил Богдан, резко сменив тон. Он перестал балагурить и повел себя так, как если бы перед ним стоял подчиненный.
— Зачем ты попросил Алику познакомиться со мной?
— Как? — искренне удивился Богдан и, не веря до конца, уточнил: — это она тебе сама рассказала?
— Сама.
— Х-м!.. Вот сука! Просил же! Предупреждал!
— Видать ее внутренний мир сложился по-другому.
— Хорошо. Давай серьезно. Только что, как ты заговорил обо мне с ней, я подумал, ты нас подловил сам или тебе кто-то о чем-то рассказал или, на худой конец, ты заподозрил о моей связи с ней сам, а я взял да и раскололся.
Богдан громко рассмеялся.
— Ты сказал, поговорим серьезно.
— Извини.
Рамсес коротко бросил взгляд на Богдана и заговорил вызывающим тоном:
— Скажу тебе развернуто, чтобы ты прекратил, как идиот, извиняться. Я знаю, о чем ты попросил Алику и поэтому, ты с ней не просто переспал. Ты периодически с ней встречался, а потрахивая, попутно она тебе стучала, чем я живу и, что меня заботит. Зачем, я спрашиваю, тебе понадобилась столь изощренная слежка за мной? Все прочее можешь не пояснять, я, наверное, сам не уследил, хорошо тебя зная.
Богдан важно положил ногу на ногу, прекрасно понимая, что перед ним стоит неплохой аналитик и, если он о чем-либо прознает, то с обобщением у него все в полном порядке. Но все же Богдан хотя бы видом мог показать, что он доминирует во всей этой непростой истории.
— Кто же знал, Рамсес, что тебя угораздит во столько-то лет и при таких перспективах — удачливого, финансово благополучного парня — так вот взять, да и влюбиться! Рамсес, тебе надо пользоваться тем, чего ты добился и к чему устремишься еще!
— Стремиться, как ты, всех перетрахать?! — зло спросил Рамсес, все же начав выяснять отношения и с чем были связаны основные переживания.
— В том числе, старина! В том числе! — старался быть невозмутимым Богдан.
— Но ты, пожалуй, не рассматриваешь траханье — в том числе, в этом заключается чуть ли не весь смысл твоей жизни.
— Пусть так, Рамсес. Пусть! Пока я молод, а телки меня хотят, что в этом такого? К тому же, пока я молод, это, как источник жизни для меня!
— Источник жизни — траханье? — уточнился Рамсес с усмешкой на устах.
