неприкрыто отстаивают интересы крупнейших международных банковских монополий — обладателей крупных золотых резервов. Реставраторы ограничиваются призывами, поскольку реальных путей действительного восстановления золотого стандарта не видно, а предлагаемые меры откровенно утопичны, например искусственное повышение мировой цены золота.
Вторая группа экономистов клеймит позором 'дикость' и варварство реставраторов. Они многое могли бы заимствовать у К. Маркса, отношение которого к золотому стандарту тоже было отрицательным. Предположения этой группы полностью противоположны рекомендациям первой и состоят в том, чтобы сбить цену золота путем распродажи государственных резервов. Как выяснилось при распродаже золотых резервов МВФ, и эти экономисты подыгрывают тем же крупнейшим международным банкам, которые ухитрились скупить золото МВФ через подставных лиц. Эта идея принадлежала американским экономистам А. Лернеру и Г. Пинету, а еще один экономист из США Ф. Махлуп в 1960 г. предложил всем центральным банкам по договоренности снижать цену на золото на 1 % в квартал. Даже монетаристам такое предложение представляется нереальным. Они прекрасно знают: нет ничего в мире, что могло бы удержать банковскую монополию от спекуляции.
Наконец, третья группа — компромиссная. Она в конце концов и победила, предложив сформировать коллективную резервную единицу (КРЕ). Это предложение впервые выдвинул Р. Гриффин, который развивал идеи Дж. М. Кейнса о расширении клиринговых расчетов, не отвечая прямо на вопрос, что делать с золотом. К Р. Гриффину присоединились многие экономисты-кейнсианцы и неоклассики: Р. Харрод, Дж. Энджелл, М. Стэмп, А. Дей. Для реализации идей Гриффина необходимо было бы организовать всемирный банк с полномочиями еще более широкими, чем у МВФ.
Из-за маловероятности успеха в этом начинании другая группа экономистов — сторонников компромисса — предложила вместо создания супербанка просто усилить сотрудничество между центральными банками всех стран. Именно эти экономисты предложили коллективную резервную единицу как одну из форм сотрудничества центральных банков. Ею стала денежная единица МВФ, так называемые СДР (специальные права заимствования). Изначально 1 СДР = 1 доллар. Собственно и аббревиатурой СДР — спецправа заимствования — подразумевалось заимствование, новое существование доллара. СДР не представлены какими-то купюрами. Они безналичные расчетные единицы, предложенные специалистами Международного валютного фонда в 1969 году и завоевавшие популярность в международных расчетах с 1976 года, после того, как энергетический кризис 1974 года подорвал позиции доллара США как стабильной валюты. Сейчас курсы СДР, долларов и евродолларов изменяются самостоятельно, постоянно в движении находятся и соотношения между ними.
Глава 5
ПЛАТА ЗА ЗНАК
Из сообщенного ранее читатель сам мог сделать вывод о возможности длительного разрыва между ценностью монеты как таковой и вычеканенным на ней номиналом. Диапазон хозяйственных сделок непостижимо велик, и неизбежны случаи, когда ценность монеты не важна. Издавна люди пользуются при покупках-продажах разменной монетой, которая сама по себе никакой ценности не представляет.
Надпись на древнеримских мелких монетах — тинфах — требовала: dat pretium salus — potiorique metallo est (благо следовать указанной стоимости, как будто это — металл). Монеты были металлическими, но надпись подразумевала совершенно определенный металл, один из двух — золото или серебро, связывая тем самым разменную монету с 'настоящими' деньгами.
Но не только разменная монета говорила о том, что сами деньги могут не иметь стоимости.
Интересное событие заставило интенсивнее работать умы экономистов России в 1897 году. Императорским указом стоимость золотого империала, на котором было вычеканено '10 рублей', объявлялась равной 15 рублям, а стоимость полуимпериала вместо 5 рублей — 7,5 рублям. А эффект?
'Цены в кредитных рублях совершенно не изменились, русская экономическая жизнь совсем не реагировала на указ, объяснилось это тем, что цены на нашем внутреннем рынке выражались не в золотых, а в бумажных рублях', — писал русский экономист М. И. Туган-Барановский. Стали вспоминать, что говорили советники царя Алексея Михайловича в 1656 году: 'Не металл, а царское имя дорого, оно дает ценность монете'. В свою очередь, царские советники должны были помнить не столь давние от них времена так называемых шиндерлингов — обираловок, когда австрийский император Фридрих III (1439– 1493) принялся чеканить серебряные пфенниги из меди. Дорого обошедшаяся забава продолжалась с 1457 по 1460 год. В конце этого периода за одну серебряную марку давали 23 040 псевдосеребряных пфеннигов. Известны не только подобные ситуации, имевшие место после XV века, но даже теоретическое обоснование такой государственной политики.
'Как наследие средних веков, мы получили, между прочим, в числе других теорий денежного обращения, теорию, так сказать, камералистическую. По этой теории деньги имеют ценность не потому, что они сделаны из ценного материала, а потому, что они носят особый государственный штемпель, и что законом предписывается для них определенная ценность. По этой теории власть могла создать ценность', — писал русский экономист И. Патлаевский в 1874 году.
Как следует из приведенного примера с золотым империалом, такие случаи иногда действительно происходили. Поэтому не нужно судить строго ученых-экономистов, названных номиналистами. Они считают, что стоимость денег создается государством, в законодательном порядке. Это суждение появилось в незапамятные времена и всплывало всегда, как только становилось тяжко с драгоценными металлами. Номинализм — теория по заказу. Она периодически появлялась в той или иной стране, идя навстречу пожеланиям власть предержащих.
1. Воля государя
Надо сказать, что первая известная историкам экономической мысли номиналистическая теория денег не имела никакого отношения к воле государя. Великий древнегреческий философ Аристотель (384– 322), по словам Ф. Энгельса, 'самая всеобъемлющая голова', считал, что деньги появились в результате соглашения между людьми. Для удобства обмена, по его мнению, люди соглашались принимать в обмен на всякий товар какое-либо одно благо. Деньги, считал Аристотель, возникли не по природе вещей, а являются условно признанным средством измерения стоимости. 'Поэтому деньги (nomisraa) и имеют такое название, что они существуют не по природе, а по имени (alia, nomo), и в нашей власти заменить их (на другие) и тем самым сделать их бесполезными'.
Номинализм имеет своим истоком эту мысль Аристотеля, который, кстати, был воспитателем Александра Македонского. Это, как видим, не мешало ему понимать, что воля государя не беспредельна.
Рассуждения о том, что государственная власть может сама по себе определять стоимость любого денежного средства, появились в XVII веке, когда королям уже начали рубить головы.
Английский политэконом XVII века Николас Барбон (1640–1698) перед тем, как давать рекомендации королевским чиновникам, горячо убеждал: 'Деньги есть стоимость, созданная законом. Многие питают такое уважение к золоту и серебру, что полагают, будто эти металлы имеют внутреннюю стоимость, заключенную в них самих, стоимость, которой якобы измеряется стоимость всех других предметов. Причиной этого заблуждения служит то, что деньги делаются из золота и серебра, и это мешает отличить монету от золота и серебра'. Он был убежден и убеждал других в том, что 'совершенно безразлично, какой бы металл ни снабжался штемпелем государя'. Такое суждение Н. Барбон подкреплял указанием на важность психологического фактора в денежном обращении, из которого следовали допустимость и
