– А поздороваться забыл, сынок?
– Здрасте! – Никитка уже забирался к Родиону на колени.
– Ну что это за безобразие! – возмутилась Ксения. – Никита, ты уже большой мальчик. Слезь сейчас же с колен дяди Роди! Хочешь, сядь на стул.
Никитка, не слушая маму, карабкался еще выше – на плечи Родиону. В этой возне он задел ногой молочник, и второй предмет из сервиза полетел на пол. Снова раздался треск бьющегося фарфора.
Родион был расстроен еще больше Ксении. И за эту утрату он винил себя. Сплошные убытки. Тем более, Ксения говорила, что этот сервизик ей достался от бабушки и был особенно дорог.
Вначале у Ксении выступили на глаза слезы, но тут же сменились нездоровым смехом:
– Посуда бьется – к счастью. Только нелепость какая, одно за другим, как нарочно!
– Может и счастье нас ожидает особенное? – предположил Родион, чтобы утешить Ксению.
– А вдруг наоборот? – тревога блеснула в глазах Ксении.
Алина почти всю ночь проворочалась без сна. Она ревновала Руста, будто была его женой, а не мимолетной любовницей. Планы, как избавиться от соперницы, один за другим зарождались в ее голове. То она представляла, как отравит разлучницу, то – как обольет кислотой, то – как, украв у Руста ружье, застрелит негодную. Мысли, одна безумнее другой, терзали Алину. Под утро ей все же удалось забыться недолгим сном. Но и там ее продолжали терзать кошмары. Теперь отравленной, задушенной, горящей в огне она оказывалась сама. По абсурдным законам сновидений бессознательное часто выворачивает наизнанку желаемое и действительное. Во сне агрессор нередко превращается в жертву, а жертва в агрессора. Спасаясь в очередном кошмаре от страшного маньяка с пылающим факелом в руке, Алина проснулась. Наступило утро. Но даже пару часов неспокойного сна освежили Алине голову. В здравом уме и трезвом утреннем настроении, она могла только посмеяться над своим ночным беснованием. Нет, слишком упорным трудом она выстраивала свою жизнь, карабкалась по карьерной лестнице, чтобы одним неверным шагом разрушить все. Алина запретила себе даже мысленно терзать Ксению, потому что эти мысли разрушали ее.
Утро, как это нередко случается, вновь возродило надежды Алины. Что из того, что Ксения и Руст в какой-то момент оказались вместе – Алина тоже имела близость с ним, и не единожды. И еще не известно, кто будет смеяться последним. Алина с особенной тщательностью готовилась к новому дню: волосы, лицо, наряд – все должно было быть на высоте!
9
В десять утра вся группа, проводящая ревизию аппаратуры в физиотерапевтическом отделении, была в сборе. Ксения записывала в блокнот медицинское назначение приборов, степень востребованности того или иного аппарата. Родион изучал таблички на задней стороне приборов, обращал внимание на сроки изготовления и последней поверки, попутно снимал тестовые характеристики с элементов. Алина прикидывала финансовый расклад на переоснащение кабинета, составляла требование на ремонт или закупку новых приборов. Она сама уговорила Руста включить ее в группу ревизоров, скрыв от него личный интерес. Во-первых, она надеялась примирить Ксению и Родиона, во-вторых – лишний раз продемонстрировать Русту свою полезность и незаменимость в любом деле.
Родион подошел к делу серьезно. Он указывал женщинам на опасность неправильной эксплуатации всех этих УВЧ, СВЧ и кварцев, записывал в журнал замечаний любое отклонение параметров от нормы. Ксения, изо дня в день работающая в зоне риска, снисходительно выслушивала его откровения. Зато Алина испытала легкий шок – вот уж не думала, что Ксения, да и больные, ежедневно рискуют, попадая в этот кабинет! Алина с вынужденным уважением взглянула на Ксению и удивилась легкомысленному выражению ее лица. Какая-то странная, неопределенная улыбка застыла на губах подруги – строгий медицинский халат только подчеркивал ее неуместность. Ксения после ночи, проведенной с Родионом, после примирения с ним, чувствовала себя счастливой. Ей хотелось броситься к нему в объятия, целовать его волосы, глаза, не отходить ни на шаг. Но она отдавала себе отчет в том, что это бред, что на работе такое поведение, тем более в присутствии Алины, неуместно. Ксения старалась не смотреть в сторону Родиона, а на деловые вопросы отвечала коротко и отчужденно, будто была рассержена на него. Родион не замечал ни тона, ни интонаций Ксении. Как и все мужчины, он с головой ушел в работу, выключил все эмоции, не относящиеся к текущим проблемам. Зато Алина обратила внимание на сухость Ксении, на ее холодное обращение с Родионом, и истолковала это по-своему. Тотчас вчерашняя картинка на берегу залива – Руст и Ксения – выстроились в одну цепочку. Неопределенно улыбается! Стало быть, вспоминает объятия Руста!
Наступил полдень. Обычно в это время кабинет закрывался на перерыв, а баба Проня приходила убираться. Не уступила она привычному распорядку и на этот раз. С ведром, шваброй и пылесосом появилась на пороге:
– Убирать будем – или как? – с привычной бесцеремонностью обратилась сразу ко всем.
– Сделаем паузу, девочки, скушаем твикс! – ответил Родион популярным рекламным слоганом.
Он уже утомился от своей кропотливой и скучноватой работы и был рад возможности пойти на перекур. «Девочки» поддержали предложение Родиона, решили отправиться в кафе. Оставили свои блокноты и журналы, потянулись к выходу. Последней выходила из кабинета Алина, но баба Проня успела ухватить ее за локоть:
– Постой, внуча. Я с тобой покалякать хотела.
– Ну, что еще. Опять деньги нужны? – недовольно обернулась та.
– Да ты сядь, не бежи, – игнорируя раздражение внучки, продолжила баба Проня и первая уселась за столик, на место дежурной медсестры.
Алина нехотя опустилась на соседний стул, предназначенный для больных. Окинув свою бабушку отстраненным взглядом, подумала, что такая родня компрометирует ее. Старуха в привычно завязанном по самые глаза черном платке, в замызганном халате и раздолбанных туфлях имела даже не жалкий, – прямо- таки шаржированный вид. Стыд да и только: у юриста – и вдруг такая родственница. Зря она упросила Руста оставить ее в уборщицах. Лучше бы сплавили старуху куда подальше. Скажем, отправили на службу в ее вредоносную секту, – убирать огарки перед нечестивыми образами самозваных пророков.
Баба Проня перевязала узел платка под подбородком и, шамкая беззубым ртом, заявила:
– Ты, вот что, внуча. Определи-ка меня в этот «Рай на земле» на отдых. Стара я уж шваброй махать да пылесосы ворочать. Как-никак семь десятков сравнялось.
– Ты что, бабка, спятила? – от неожиданности глаза Алины закатились под лоб – Ты хоть знаешь, сколько это стоит? У меня таких башлей нет!
– Понятное дело, платить ты за меня не станешь. Ты попроси хозяина, чтобы на бесплатный постой меня принял. Он, вишь, благотворительные палаты завел и принял в люксы деда Ксении. Если она своего старика туда протолкнула, то и тебе не заказано.
– И давно он там появился?
– Да вчерась перевезли, когда вы охотой забавлялись. Весь люд только о том и судачит. Старик расположился как хозяин-барин, как президент какой – один в двух комнатах. Ванна там, даже кухонька маленькая – все имеется. И девку к нему молодую для ухода приставили.
Алина вернула глаза к переносице и задумалась. Факт, сообщенный бабой Проней, показался совсем дурным знаком. Руст не из тех, кто будет разбрасываться деньгами. Если он облагодетельствовал старика Ксении, значит, решил на ней жениться. Это уже серьезно.
– Так замолвишь за меня словечко перед хозяином, Аленька? – не дождавшись ответа, жалобным голоском переспросила баба Проня.
Алина с грустью посмотрела на наглую и глуповатую старуху, и ей вдруг стало жаль и ее и себя:
– Не могу я, бабочка! Что позволено Юпитеру…
– Ты о ком? Я про Руста говорю. Он же, кажись, за тобой ухлестывает. Видела я, как он из твоего номера ночью на прошлой неделе выходил.
