забвение. Но тревожная явь так ловко перетекла в сон, что Ксения не заметила этого перехода. Дикий ужас охватил ее, когда от задернутой шторы в ее сторону двинулась великанша-тень. Тень приближалась к кровати. Одновременно Ксения поняла, что находится в комнате одна – Родиона рядом не было. В следующий миг тень приобрела ясные очертания. Это была Алина, сидящая на шее у своей бабушки. Ноги Алины в остроносых черных туфлях свешивались вдоль абсолютно голого, тощего тела старухи. Спутанные пряди волос змеились вокруг головы.
Теперь покачивающаяся пирамида возвышалась над самой кроватью Ксении, острые носки туфель Алины касались подушки.
«Значит, Алина все-таки жива. И бабушка ее тоже. Кого же тогда мы похоронили? Родион! Родион!» – пыталась крикнуть Ксения, но голос ее не слушался, да и Родиона рядом не было. Зато она услышала знакомый до мельчайших интонаций голос Алины – слегка нагловатый и неуверенный одновременно:
– Привет, подруга. Не трясись так. Я по делу пришла. Мне прощение твое нужно, а то врата небесные для меня не откроются. Так как? Прощаешь?
– За что же мне тебя прощать? – не то произнесла, не то подумала Ксения.
Как только она вступила в разговор с погибшей, страх ее ослабел. Ответ она услыхала не сразу. Прежде проскрипела старуха, обращаясь к Алине:
– Винись, внучка. Кайся. А не то нам с тобой вечно, на этой земле между мертвыми и живыми маяться.
Алина, теперь уже без эмоций, в каком-то принуждении выдавила:
– Я была вампиром, подруга, пила твои душевные соки, завидовала тебе и желала твоей гибели. А теперь я боюсь страшного суда.
– Не понимаю, о чем ты?
Сдвоенная фигура старухи и Алины, дрожа и колеблясь, перетекла в одну цельную каланчу. Личина этой новой фигуры постоянно менялась, будто меняла маски – сморщенная маска старухи чередовалась с пергаментом гладкого, молодого, но без выражения лица. Вновь возникшая старушечья маска прошипела на ухо Ксении:
– И убить тебя мы хотели.
– За что?
– Утром поймешь, – это пропела уже Алина. И ее ставшее теперь совсем детским лицо склонилось над Ксенией, пытаясь поцеловать ту в губы.
– Нет, нет, – вскрикнула Ксения и от собственного крика проснулась.
Родион спросонья приподнял голову:
– Ты чего?
– Так, кошмар приснился.
Родион засопел дальше. Ксения лежала с открытыми глазами. Она пыталась понять, о чем рассказывал сон. Пусть говорило только ее собственное подсознание, но как эти жуткие сцены, эти невообразимые откровения попали в глубины ее души? Прояснилось во сне, преодолевшие цензуру сознание догадки? Алина приревновала ее к Русту? Алина всегда была недругом?
Ксения вспомнила годы отношений с Алиной. Сейчас они высветились иначе. Пожалуй, Алина и в самом деле была завистницей, злорадствовала, когда у Ксении случались неудачи, едва переносила успехи подруги. Но почему? Да, у Ксюши были любящие родители, счастливое детство, но длилось оно так недолго. К окончанию школы уже не было в живых мамы, уехал в далекие края отец. Все приходилось добывать собственным трудом – училась, работала, упражнялась в музыке.
Ксении и в голову не могло придти, что можно завидовать воспитанию, образованию, благородству и даже интеллигентской беспомощности.
Невидимый сквозняк в очередной раз прошелся по комнате и необъяснимый страх вновь охватил Ксению. А если не разум – источник таких снов? Если правы древние оракулы, полагавшие, что сторонние силы шлют нам свои подсказки? Если неприкаянные, греховные души Алины и бабы Прони силятся найти способ связи с ней? Ксения зашептала слова молитвы, в детстве заученной со слов бабушки. Безыскусный речитатив завораживал Ксению, приносил желанный покой. Грудь ее вздымалась все ровнее и спокойнее, и наконец глубокий сон без сновидений окутал ее благословенным облаком.
Утром Ксения проснулась в светлом, радостном настроении. Неприятный осадок от ночного кошмара полностью растворился. Только легкая грусть от ухода подруги в мир иной слегка омрачала утреннюю радость. Ксения решила, что непременно заглянет в церковь и закажет поминальную службу по умершей: пусть земля ей будет пухом, а небо примет ее грешную душу. Даже если Алина действительно завидовала ей, все это теперь не имело никакого значения. Мимоходом подумалось о Русте: надо позвонить в больницу, поинтересоваться его самочувствием, может, он в чем-нибудь нуждается – у человека рядом ни близких, ни родных. Затем мысли Ксении перекинулись к собственным заботам. Ей предстояло забрать из люкса дедушку и Никитку, отправленного на тревожные дни расследования и похорон к старику. Сегодня они едут домой. Накануне Родион и Ксения решили, что должны вернуться в Питер. Их одиссея подошла к концу – настало время вить свое гнездо.
Они завтракали в этой комнате в последний раз – завтракали вдвоем. Разливая кофе по старинным чашечкам, Родион вдруг сказал:
– Знаешь, Ксюша, все месяцы нашего знакомства меня преследовали мелкие неудачи, происходили какие-то обломы. Эти случайности ослабляли меня, лишали уверенности. Оттого и отношения наши складывались не лучшим образом. А сегодня я проснулся, как заново родился. Чувствую себя, как баран на седьмом небе. Даже неудобно как-то: на наших глазах только что произошла такая трагедия, а я отчего-то счастлив. И люблю я тебя, моя рыбка, больше прежнего!
Он накрыл свою ладонью руку Ксении, лежащую на скатерти. Ксения улыбнулась ему тоже со слегка виноватым видом:
– И я, как бабочка, вылупившаяся из кокона. Чувствую такую беззаботность, такую легкость! В один момент ощутила, что полностью рассталась со всеми своими страхами. Почему это произошло? Ума не приложу!
И в этом их обоюдном откровении и во взаимных признаниях слышалось непритворное удивление. Было очевидно: Родион и Ксения никогда не найдут объяснения случившемуся чуду. Ведь поверить, что все люди связаны со всеми немыслимыми отражениями кривых зеркал – абсолютно невозможно. Как невозможно поверить в то, что чьи-то злые помыслы могут исказить картину мира, а добрые пожелания – это не просто слова, а реальная сила.
