Завтра тебя на допрос вызывают. В прокуратуру. Можешь сразу с вещами.
– Какой еще допрос? – севшим голосом спросил Кот. – По какому делу?
– А, так дело уже не одно? – оживился Разуваев. – Выкладывай, живо!
– Да нет никаких дел, – окрысился Кот. – С чего вы вообще взяли?! Я закон не нарушал!
– Точно? – строго спросил Разуваев, сверля взглядом бледного лаборанта.
– Точно! – буркнул Кот. Эта манера службиста бесила его больше всего. То ли у него и впрямь была паранойя в отношении лаборанта, то ли это какая-то профессиональная игра, призванная подловить собеседника на слабине.
– Ну ладно. А то – смотри у меня! – Разуваев хмуро свел брови, постучал по столу авторучкой.
– Петр Вячеславович, – нетерпеливо вмешался Лавров. – Давайте по существу дела.
– Хорошо. – Разуваев мгновенно потерял интерес к лаборанту и теперь в задумчивости барабанил пальцами по стопке бумаг на столе. – Странные вещи у нас творятся… Скажите, что вам известно о физиологе Марченко, о доценте Степанове?
– Фамилии вроде знакомые… – Лавров задумался. – Ну да, они работали в Институте в начале девяностых, я только сюда пришел. Но оба вскоре уехали, в Америку, кажется. Многие тогда уезжали. Больше я про них ничего не слышал.
– Вот видите, – прищурился Разуваев. – А какой-то юнец без штанов – слышал и интересуется.
– Что за юнец? – не понял Лавров.
– А, этот, наверное, в халате, – вмешался Кот. – Заходил с утра, прямиком из психушки, наверное. И куда только служба безопасности смотрит?
Кот невинно уставился на майора. Тот побагровел, но сдержался.
– А я-то здесь при чем? – нетерпеливо спросил Лавров. – У меня работа. Вы знаете, что сейчас в Зоне творится?
– Я не задержу вас надолго, – пообещал майор. – Просто вы – единственный, кто работал в институте с Марченко и Степановым.
– Я не работал с ними, – возразил Лавров. – Они физиологи, я физик.
– Тем не менее взгляните на это фото. Узнаете?
Майор пододвинул старую черно-белую фотографию. Каменный век, еще до «цифры» снято. Тем не менее Кот с удивлением узнал на ней того самого странного парня. Лавров, к его удивлению, тоже.
– Да, этого молодого человека я помню, – сказал ученый. – Вот с ним как раз и работала лаборатория физиологии. Не знаю уж, чем они там занимались. Вроде бы, его из эпицентра спасли, еще ребенком, в самый день Посещения. Имя у него было какое-то необычное…
– Аким, – подсказал Кот.
– Да, – Лавров с удивлением посмотрел на него. – Но ты откуда знаешь? Больше тридцати лет прошло.
– Не знаю, сколько там прошло, но он неплохо сохранился, – заметил Кот.
– Вы хотите сказать, что это он сегодня… – медленно произнес ученый.
– Да, – кивнул Разуваев. – Я уже выяснил кое-что. Оказывается, паренек-то непростой. С девяносто первого года лежал в больнице под капельницей – то ли в коме, то ли в летаргическом сне. А сегодня утром очнулся – и сбежал. И прямиком к нам.
– А от меня-то вы чего хотите? – спросил Лавров.
– Возможно, вы единственный, кого он помнит из институтских. Поговорили бы вы с ним, выяснили, чего он хочет. Странные вещи он говорит. Может, конечно, бред полный. Но я не специалист, чтобы делать выводы.
– Так и я не специалист по душевным заболеваниям.
– Но вы же специалист по Зоне и всяким ее штучкам?
– Не могли бы вы сформулировать вопрос конкретнее?
Майор сделал паузу. Кивнул:
– Он, малец этот, говорит, мол, с Зоной что-то происходит. Разрастается она или что-то в этом роде… Понимаете? Мы-то с вами люди информированные, а ему в бессознанке, в больничке, откуда знать?
– Где он?! – быстро спросил Лавров, и Кот подивился перемене, произошедшей с шефом. Тот стал похож на сеттера, сделавшего стойку на дичь. – Проводите меня к нему, немедленно!
– Вы полагаете, это может быть серьезно? – поинтересовался Разуваев.
– Я полагаю, у нас не осталось времени, – твердо сказал Лавров.
Что-то людно сегодня в «Радианте». Модным становится место, что ли? Обыкновенная рюмочная, и контингент здесь сомнительный. Вон какие рожи, тюрьма по ним плачет. Бандиты здесь появляются редко, даже если у них дела с Парфюмером. Да и тот светиться с братвой не любит, не комильфо это ему, видите ли. По всему видать, не местные. Понаехали, чтоб их. Медом здесь намазано, что ли? Пронюхали небось, что в заведении Парфюмера тусуются подпаленные Зоной бродяги. Сейчас многие вообразили себя сталкерами, полиция только успевает отлавливать. Модно, видите ли. А задницей на раскаленную сковородку садиться им не модно?
Наверное, так всегда бывает в смутные времена. Многие верят, что до наступления «конца света» лет пять осталось, не больше. Так что стоит прожить оставшееся время на полную катушку – пока все шесть Зон не расползлись окончательно и не сомкнулись, полностью покрыв собой планету. Мол, к тому моменту опытный сталкер будет в цене. Это они так считают. Надеются развлечься, а заодно карьеру сделать. Не понимают, что в Зону можно ходить, но жить там человеку никак нельзя.
Кот неторопливо потягивал в своем углу пиво из запотевшей кружки. Что-то тянуло его в это заведение, облюбованное «новыми сталкерами». Сам он давно не был за периметром, хотя и считался в узких кругах крутым ходоком. Ведь именно он притащил первую «пустышку» из Зоны после ее многолетней «спячки». «Пустышку» удалось загнать вовремя и за хорошие деньги, пока хабар вновь не потек из Зоны, как в старые добрые времена, и цены не упали. На те бабки он и отвисает до сих пор в «Радианте». Тогда ему едва удалось сдержаться, чтобы не спустить весь «кэш» в покер. Ну и ОМОНу спасибо, что вовремя устроил рейд и разгромил к чертям подпольный игровой клуб. Так что деньги у далось сохранить и даже долги раздать. Работа лаборанта – больше формальность, легальности ради. Да и жаль бросать такое место, после того как в Институт снова потекли денежки от мирового сообщества. Вон оно, новое здание, за окошком виднеется. Чудеса новых технологий и больного воображения архитектора. Вот что значит – неограниченное финансирование. Это вам не сожранный Зоной Академгородок, не к ночи он будь помянут.
За столик к нему подсел какой-то худощавый человек, лицо которого терялось в надвинутом капюшоне серой «мастерки» и в клубах сигаретного дыма. Плевать здесь хотели на запрет на курение в общественных местах. Орала музыка, ржали посетители, и очередной раздражитель не мог испортить благостного настроения. Даже то, что парень сидел неподвижно, явно разглядывая его, но при том не говоря ни слова. Кот отхлебнул пива, с прищуром оглядел незнакомца. Сказал:
– И тебе добрый вечер!
Парень заерзал на своем месте, огляделся по сторонам. Снова уставился на Кота.
– Ты не узнал меня? – спросил он.
Голос был знакомый. Кот чуть подался вперед – и отпрянул.
– Аким? Что ты здесь делаешь?
В голове будто выключатель сработал. И тут же пронеслось все, что хотелось бы забыть – раз и навсегда. И тот странный разговор Лаврова с Акимом, и его, как тогда казалось, бредовые пророчества, и бесплодные попытки шефа организовать эвакуацию Академгородка, и беспомощность в ожидании неизбежного. И то, как спешно они покидали те красивые, безмятежные улицы. И сообщения новостных агентств на следующий день. Как уже по «ящику» он наблюдал панику, бегство жителей, попытки спасти ценное оборудование институтов, которые вдруг оказались посреди черных земель Зоны. И вид Новосибирского водохранилища, воды которого превратились вдруг в невероятный радужный кисель. И
