Оглянись, прежде чем вопросиками шпынять.
— Все-все. — Отец повернулся на бок, носом в стенку, а газету положил на затылок.
Мать засмеялась и звучно шлепнула по газете полотенцем.
— Вставай, еда на столе…
Они ужинали, смотрели телевизор, все было как обычно, а Сокольников думал, что вопросы свои отец задавал неспроста. Действительно, что, если?.. Ну так что ж! Пойдут и проверят. Хотя конечно же не очень-то удобно устраивать проверку симпатичной заведующей в тугом крахмальном халатике, которая лично отпускала товар с такой приветливой улыбкой. Во всяком случае Сокольников предпочел бы с проверкой к ней не ходить. С другой же стороны получается, что в магазин теперь вообще не зайди! В другой район, что ли, ехать?! Надо бы с Викторовым поговорить на эту тему.
Когда Сокольников возвращался с обеда, в коридоре его остановил Трошин.
— Как раз ты мне и нужен, — радостно сообщил он. — У тебя время есть? Тогда зайди.
В его кабинет Сокольников попал впервые. Ничего себе кабинет. Самый светлый, наверное, в отделе — угловой, окна на две стороны. На самом видном месте переходящий вымпел «Лучший оперативный сотрудник».
На столе у Трошина лежали какие-то бумаги, и он быстро перевернул их лицевой стороной вниз, чтобы Сокольников ненароком не прочитал, а на его недоуменный взгляд назидательно заметил:
— Это сопутствующий принцип нашей работы. Привыкай.
— Какой «принцип»? — удивился Сокольников. — Не доверять никому?
— Доверие тут ни при чем. Важен порядок. Кроме твоего непосредственного начальника, никому не положено знать, чем ты занимаешься. Это называется бдительность.
— И Чанышеву не положено?
— Чанышев и есть твой непосредственный начальник. Не валяй дурака. Ты все прекрасно понял.
Сокольников готов был с ним согласиться, но что-то мешало. Мало приятного было в такой бдительности.
— Ты садись, — сказал Трошин. — Как у тебя с общественными науками?
— Нормально, — пожал плечами Сокольников. — А в чем дело?
— Яснее ясного это дело… Ты у нас молодой, растущий… — Последние два слова он проговорил как бы привычной скороговоркой. — Есть мнение доверить тебе важное общественное поручение. Станешь у нас политинформатором. Раз в неделю будешь рассказывать о текущих событиях внутренней и внешней жизни. То есть международной. Мы считаем, что тебе такое поручение по плечу. К тому же надо заботиться о своем служебном будущем. Показать себя на общественной работе ответственным и размышляющим товарищем. Все понимаешь?
Сокольников кивнул, пожал плечами, сказал: «Ладно». Все ясно. Раз новенький, обязательно чем- нибудь загрузят. Хорошо еще, что не стенгазету выпускать. Интересно, есть тут стенгазета? Только непонятно, зачем Трошин так с ним разговаривает. Словно перед телекамерой. Мог бы и попроще сказать.
— Очень надеюсь, что ты нас не подведешь, — сказал Трошин в таком же неестественно-выспреннем тоне.
— Ладно, — повторил Сокольников. Ему стало неудобно.
— Вот и отлично. — Трошин встал и поправил на стене вымпел. — Ну, как у вас дела на «Стройдетали»?
Сокольников и сам не знал точно, как у них дела.
— Нормально. Работаем.
— А перспектива есть?
— Сейчас пока трудно сказать, — подумав, ответил Сокольников.
— Викторов-то как считает? — выспрашивал Трошин вроде уже просто из вежливости, чтобы не обрывать разговор. Сам он уже копался в своем сейфе.
— Кое-что интересное есть.
— Ну… хорошо. — Трошин вытащил толстую папку и разложил на столе. — Значит, договорились. Со следующего понедельника ты и начнешь. Готовься посерьезнее. Вполне возможно, будут проверяющие…
Спускаясь к себе, Сокольников вдруг вспомнил, что обещал купить матери почтовые конверты. Киоск был метрах в двухстах от управления. Накинув куртку, выскочил за ворота и едва не столкнулся с Севой. Тот стоял у газетного стенда, заложив руки в карманы очень модного плаща, только еще слишком легкого по такой погоде. На кончике большого носа Севы поблескивала капелька влаги.
— А! Олежек! — обрадовался Сева и простуженно швыркнул. — Какая встреча.
— Привет, — сказал Сокольников. — Ты как тут оказался?
— Вот бумаги относил, которые твой начальник затребовал. А как твои дела?
— Нормально, — сказал Сокольников в который раз за последние полчаса.
— Ты в какую сторону? — полюбопытствовал Сева.
— Конверты купить.
Сева пошел сбоку и швыркнул два раза подряд.
— Вот мне интересно, — сказал он, — наше дело сложное считается или как?
— Или как… — Сокольников пожал плечами.
— Ты знаешь, мне кажется, что вы ничего не найдете.
— Почему же?
— Так ведь нет ничего, — хитро сказал Сева. — Ты что же думаешь, там все жулики сидят?
— Я ничего не думаю.
— Если дело только в недостаче. Так это мура.
— Как сказать, — Сокольникову ужасно надоел Сева со своим разговором, и он был рад, что киоск уже рядом.
Пока он покупал конверты, Сева топтался рядом, изъявляя готовность сопровождать Сокольникова и далее.
— Я тебе точно говорю, — продолжил он, — недостача и хищение — разные вещи. Вот если есть еще что-то, тогда совсем другое дело.
— Есть, есть, не беспокойся, — сказал Сокольников, чтобы Сева поскорее отвязался.
— Ну, например, что? — с живым интересом спросил Сева.
— Секрет, — раздражаясь, ответил Сокольников.
— Да ты не торопись, Олежек, — засуетился Сева. — Я вообще с тобой хотел поговорить. Знаешь, все эти дела на заводе… Неприятно. Честно, неприятно. У нас руководство неплохое, я тебе точно говорю. Всегда могут войти в положение, понять человека… Такое не часто встретишь. А тут ходят люди, можно сказать, в неизвестности… Надо бы помочь, а, Олежек?
Только сейчас Сокольников вдруг сообразил, что не просто так Сева выспрашивает, что есть у него вполне определенная цель и что именно его, Сокольникова, избрал он, чтобы попытаться выудить информацию. Может, даже специально тут поджидал. Однако вместо гнева Сокольников испытал стыд за Севу, нахального и глупого. И за себя стало стыдно, за то, что показался Севе таким же дурачком. А Сева помаргивал без малейшей застенчивости своими маленькими глазками, а под носом у него наливалась прозрачная капля.
— Ты вот что, — мрачно сказал Сокольников, — будь здоров.
— Олежек, слушай! — уцепился Сева за его рукав. — Дай мне свой телефон. Встретимся, посидим. Тут Света о тебе спрашивала.
Вероятно, сейчас Сева казался себе очень ловким. А Сокольников никак не мог набраться решимости послать его подальше. Вместо этого он криво улыбнулся, пробормотал, как бы извиняясь: «Не получится, работы много», — и поспешил к себе.
Викторова на месте все еще не было — после обеда он отлучился куда-то по своим делам. От нечего делать Сокольников взял из стопки изъятых документов толстую книгу и принялся изучать. Это оказалась та самая, которую они забрали у сторожа Скоробогатова. Уголки листов были захватаны до черноты и
