Средневековая история

— Да уж нашлось кому. — и неожиданно в тему вспомнилось — Альдонай, в неизречимой милости своей, помогает добрым и праведным и наказывает тех, кому нашептывает Мальдоная… например, светлая Диллиона была служанкой, которую несправедливо притеснял хозяин. И что?

— Ваше сиятельство, но… — Лиля покосилась на Марион. И резко оборвала барона.

— Взмолилась она — и Альдоная покарал мерзавца проказой.

— Полагаю, он это заслужил, — процедила Марион. Лиля даже и не подумала обратить внимание на комментарии из зала.

— А как насчет других? Тех, кто притесняет своих рабочих? Не дает им вступить в гильдию? Не получится ли так, что возмездие Альдоная возложит на плечи людей? Например, если мой муж поговорит с главой гильдии в столице, того весьма заинтересует — почему так произошло?

Кажется, Марион поняла намек. Глазки загорелись злобой.

— Полагаю, это крайние меры? — мэр смотрел телячьими добрыми глазами.

— Справедливость — это ведь очень важно… — Лиля активно хлопала ресницами. Марион хлопала жабрами. Но намек точно был понят.

— Ваше сиятельство, вы разрешите пригласить вас на мою скамью? У вас ведь нет своей, а сидеть со смердами…

Лиля ответила царственным наклонением головы. И задумалась — может, не стоит быстро худеть? Энерговеник — это отлично, Но если требуется величественность — увы. Этого ей недостает. Плавность, спокойствие… сейчас она на все это обречена. А потом что?

А потом — посмотрим. Болезни ССС[15] ей никуда не уперлись…

Лиля благосклонно кивала барону.

— Достопочтенный Торий, я весьма вам признательна.

— Я же ничего не сделал, ваше сиятельство. Даже не пообещал поговорить с Марион.

— А она не дура. Сама поймет.

Лиля опустилась на резную скамейку темного дерева, выпрямилась.

Как говорила одна старая балерина — осанка из коровы королеву сделает. И наоборот — тоже.

— Ваше сиятельство, мне говорили, у вас есть какие-то дела с этим ювелиром, Хельке…

— Да, достопочтенный.

Деревня, млин! Главное — не показывай, что злишься!

— И я был искренне удивлен. Высокородная дама не брезгует общаться с эввиром… безбожником…

Лиля мысленно перекрестилась. Хоть и не верила в бога. Но за такое — не жалко.

Не скажи ей девочки про богослужение — кто бы посмел? Она бы все проспала. И сильно повредила своей репутации. А это не есть хорошо.

— Достопочтенный Торий, деньги не пахнут. А у Хельке есть отличные идеи. Я же, как графиня Иртон, могу помочь ему. Он делает такие серьги, если бы вы видели….

— Он мог бы и ко мне прийти с этим вопросом, — барону на ладонь опустилась сережка с жемчужинкой. Торий разглядел замочек и присвистнул. — В столице это оценят…

— Да где угодно оценят, достопочтенный Торий. Поэтому Хельке надо любить и создавать ему все условия… разумеется не без выгоды для себя…

Лиля и Торий переглянулись.

Вслух это сказано не было. Но….

— А где моя доля? Я тут губернатор или хвост собачий?

— Самим мало. Так что можем тебе отслюнить. Но при полном содействии.

— А если я вам покажу, где раки зимуют?

— А если я мужу отпишу? Я тут графиня или хвост собачий?

Несколько секунд два взгляда сверкали так, что казалось храм заполнился стробоскопическими вспышками. Потом. Лиля улыбнулась и опустила ресницы.

Пусть. Мэр далеко не дурак. Сам поймет и сам придет за деньгами. Но — сколько она пожелает дать.

Патер появился неожиданно. На фоне солнечного диска, в своей зеленой рясе. И — запел.

Было удивительно тихо. Слов Лиля не понимала.

Но ей понравилось. Тихо, красиво, приятный мужской баритон…

Все молчали. Патер пел. Громко и красиво, приветствуя утро. Лиля слушала. И даже чуть-чуть задремывала. Хорошо. Что-то привычное было в этом…

Незаметно накатил новый кусочек воспоминаний.

Маленькая Лиля… Не Аля, а Лилиан Брокленд….

Почему маленькая? Потому что рядом отец. И она смотрит на него снизу вверх.

— Папа, а мы сегодня идем в храм?

— Да, малышка. Ты у меня такая красивая…

Лиля оглядывает себя. Розовое платьице, опять розовое… да что у них тут — свинский грипп? Все розовое, как свинюшка…

Или это просто в детстве у Лили отложилось — что розовый цвет ей идет? И теперь она хотела стать красивее?

Кажется, да.

Темные улицы почти не откладываются в памяти. Но огни свечей, голос патера, вкус чего-то терпкого во рту…

Ей нравится в этом месте.

Лилиан Брокленд нравилось. А сегодняшняя Лиля просто вспоминала ее ощущения. Разум был новый. А вот то, что прописалось в подкорке, на уровне рефлексов…

Ладно. Местные попы должны быть хорошими психологами. Пусть лучше ей будет приятно, чем тошнотно…

Служба длилась не слишком долго. Минут сорок по Лилиным меркам. Не больше.

И патер начал обходить всех сидящих, осеняя каждого знаком и вкладывая в рот что-то специальной длинной ложкой.

Лиля мысленно выругалась. Ладно. Один раз перетерпит. Вон у нас сколько идиотов мощи облизывает — все вроде как живы? Или просто никто заболевших не считал? Да и она в первом ряду. Так что ложку почти никто не облизал до нее.

Один раз она общественную ложку перетерпит. Постарается быть аккуратней.

Но взгляд патера и так вспыхнул изумлением, когда дело дошло до Лили.

— Дитя мое, я не видел вас раньше.

— Я…

— Задержитесь после службы, прошу вас…

А вас, Штирлиц, я попрошу остаться… Чтоб тебе пропасть, заразе!

Лиля покорно кивнула, осторожно сняла губами с ложки что-то белое, вроде несоленого творога, постаравшись не коснуться ее губами…. Противно.

Интересно, деньги с собой есть?

Есть. Девочки вчера не взяли, она так и положила кошелек. Есть…

Больше пары серебряных она на храм не пожертвует. Без базара!

* * *

Патер Лейдер был весьма интересным мужчиной. Высокий, темноволосый, чем-то напоминающий кардинала Ришелье. Того самого, в исполнении Ланового. Симпатичный.

Но Лиле никогда не нравились красавцы. А вот Лилиан Брокленд…

На миг Лиля позволила себе расслабиться. Улыбнулась тупой улыбкой. Тело привычно осенило себя знаком Альдоная.

— Благословите, светлый…