Элька заглянула в ванную и восхищенно присвистнула: да–а, вот это размеры… Кроме самой ванны и раковины, тут свободно встали стиральная машина–автомат, очень старая, кстати, одна из первых, белый пластиковый короб для грязного белья, стол–тумба – на ней почему–то лежали три книжки – и табурет.
Поразительно, но тесно не было!
Элька просмотрела книги и удивленно приподняла брови: дамский роман мирно соседствовал с японскими танка и фантастическим боевиком.
«Зато в Таськином доме лифт паршивый. – Элька грустно усмехнулась: зависть вообще–то недостойное чувство. – Древний, дверцы нужно самой закрывать, и скрипит, как несмазанное колесо…»
– И долго мы будем ждать твоего принца? – сердито воскликнула Элька, появляясь на кухне.
– Не знаю. – Таисия пожала плечами. – Федор Федорович в любой момент может прийти.
– Хорошенькое дело – в любой момент, – проворчала Элька.
– Давай пока чаю попьем, – виновато предложила Таисия. – У меня и конфеты есть, с черносливом и курагой. Федор Федорович вчера принес – знаешь, классные.
– В шоколаде? – Элька сглотнула слюну, она сегодня толком не ела, устроила себе очередной разгрузочный день.
– Да. И с орехами. – Таисия смешно облизнулась. – Грецкие орешки и миндаль, я как раз такие люблю.
– Еще бы! Губа не дура… Элька села и непроизвольно поморщилась, поймав настороженный взгляд – как такое могло быть?! – седой старухи. Снимок стоял напротив нее, на подоконнике.
Элька сдвинула брови, рассматривая портрет, – вроде бы обычная фотография. И старушка самая простенькая – в ситцевом платочке, завязанном туго под подбородком, в дешевом бязевом платье с круглым воротничком и голубыми пластмассовыми пуговичками под ним. Однако глаза у нее…
Смотрит так, будто она, Элька, здесь что–то украла!
Чай гостье понравился, она любила как раз такой – крепкий и ароматный. И чашка замечательная, из тонкого фарфора. Сразу видно, расписана вручную – голубые колокольчики все разные, а у бабочки крылышки неровно выписаны, одно чуть меньше другого.
Полупрозрачная чашка буквально дышала. Элька смотрела на нее с удовольствием, она любила красивые вещи.
Чернослив Эльке понравился больше, чем курага. Она съела вторую конфету и с деланой небрежностью поинтересовалась, кивнув на подоконник:
– Чьи это фотографии по всему дому расставлены?
– А–а, эти… Бабы Поли. – Таисия бросила быстрый взгляд на снимок. – Она меня вырастила.
– Почему она, а не родители?
– Ну… вначале баба Поля была моей няней, ведь мама с папой работали. У них, если честно, времени на меня не хватало…
Таисия запнулась и нервно глотнула чай. Элька смотрела выжидающе, девушка помолчала, а потом неохотно сказала:
– Мама с папой… ушли, я только в восьмой класс перешла. И мы с бабой Полей остались вдвоем.
– Извини, – пробормотала Элька, краснея, сейчас она уже не завидовала просторной квартире и прекрасной старинной мебели.
– Ничего, я привыкла. – Тася пододвинула поближе к гостье вазочку с печеньем. – Сколько времени прошло…
– А где она сейчас, твоя баба Поля? – Элька неуверенно взяла еще одну конфету. – Ты выросла, и она уехала?
– Нет, она тоже… ушла. – Таисия снова посмотрела на фотографию и неуверенно добавила: – Иногда мне кажется – именно потому, что я выросла.
– Почему ты все время говоришь «ушла», а не «умерла»? – осторожно спросила Элька, удивляясь собственной бестактности.
Таисия пожала плечами:
– Баба Поля так говорила. Она, знаешь, считала, что со смертью для нас всего лишь заканчивается первый этап, ну, скажем, как ясли для малышей. И потом только начинается настоящая жизнь.
– Ты… серьезно?
Таисия кивнула.
– И ты в это веришь?
– Не знаю. Но очень хочется.
– Это как раз понятно, – фыркнула Элька. Бросила быстрый взгляд на подоконник, непроизвольно поежилась и пробормотала: – Смешно, но мне все время кажется – твоя нянька на меня смотрит, это я про фотографии.
– Ну и что? Ты же новый человек, ей интересно…
– Таська, ты сумасшедшая!
– Федор Федорович так же иногда говорит.
– Она же умерла, твоя баба Поля!
– Помню.
Элька долго рассматривала безмятежное Таисьино лицо – новая знакомая спокойно допивала чай, – потом задумчиво сказала:
– Знаешь, а я, кажется, в самом деле не против познакомиться с твоим приятелем…
И тут же, будто Элька подала команду, раздался звонок.
* * *
Почему–то помрачневшая – или Эльке показалось? – Таисия пошла открывать дверь.
Элька привстала и, как в зеркало, посмотрела в темное оконное стекло. Быстро поправила самую капризную прядь и села, развернув кресло так, чтобы сразу видеть вошедших.
Она с продуманной небрежностью держала в руке практически пустую чашку и напряженно прислушивалась: вот хлопнула дверь, что–то неслышно прошелестела Тася. Вот что–то уронили, Тася, кажется, извинилась. Вот кто–то возмущенно пробасил:
– Еще не одета? Мы же договаривались…
Тасин ответ Элька толком не расслышала и мгновенно рассердилась на новую знакомую: ну что за девчонка? Мямлит и мямлит! Будто ей не…
Кстати, а сколько ей лет? По внешнему виду… но Таська же институт окончила, у нее диплом экономиста на руках, при чем тут внешний вид?
– Какие гости?! – прорычали в прихожей. Что–то забубнила Тася, опять невнятно.
– Ах да, новая подруга, – с досадой вспомнил невидимый Федор Федорович.
Что–то опять упало, Тася привычно стала оправдываться. Гость проворчал, бесцеремонно перебивая ее:
– Если честно, я тебе не поверил! «Не поверил он, – хмыкнула про себя Элька.
Голос Тасиного приятеля оказался глубоким, бархатистым, он странно будоражил. У Эльки от внезапного волнения похолодели кончики пальцев, она тут же разозлилась и на себя, и на незнакомца. – Ну и наглец! Ведет себя как… диктатор! Скажите пожалуйста – будто у Таськи подруг быть не может! – И тут же ее мысли перескочили на другое: – Если он Таське приятель, значит, они примерно одного возраста. Ему около двадцати четырех лет, ну, пусть двадцать пять. Черт, мне–то почти двадцать семь…»
Элька поморщилась. Впервые собственный возраст не устраивал, она вдруг показалась себе едва ли не старой.
Элька раздраженно одернула себя: в конце концов, замуж за этого типа она не собирается! Просто нужно на время отвлечь его от Таськи. Хотя бы на пару дней. Пусть он выбросит из головы свою идею насчет кафе–ресторанов–баров.
Нет, ну Таська и дурочка! Это кем нужно быть, чтобы упираться, когда тебя приглашают в приличные и даже дорогие заведения? За тебя платят, с тобой танцуют, тебе ручки целуют, конфеты классные дарят…
Кстати, а почему этого типа – если ему всего–то двадцать пять – двадцать четыре – Таська зовет
